Однако среди правящих кругов и управленцев Эстонии, Латвии и Литвы — особенно в первые послевоенные годы — еще жили надежды на независимость или, по крайней мере, претензии на самостоятельность. Если судить, например, по переписке эстонского партийного руководства с ЦК ВКП(б), элиты республик всерьез рассчитывали на то, что «Москва ждет от них инициативы, предложений и даже рекомендаций»{577}. Аналогичное впечатление складывается и при чтении документов, которые направлялись в Москву из Вильнюса и Риги. Надо признать, что и политика Кремля работала на закрепление и развитие этих иллюзий: из Москвы шли указания о необходимости учитывать национальную специфику региона и смелее выступать с местной инициативой. В сложившейся ситуации дальновиднее оказывался тот, кто мог не путать многообещающие слова с реальными намерениями и почувствовать границы дозволенной свободы, дабы границы эти при попытке перейти их не были сужены{578}.

После освобождения Прибалтики в 1944 г. важнейшей задачей союзного руководства, как уже упоминалось, стала повторная советизация, или, как это формулировалось в тогдашних документах, восстановление советской власти. 1944— 1946 гг. стали для региона временем формирования системы жесткого контроля союзного центра. Именно в последний год войны и затем вплоть до начала 1950-х гг. происходило становление и утверждение новых советских властных структур в Латвийской, Литовской и Эстонской ССР, основанное на становлении советского властного аппарата и успешном взращивании сотрудников, лояльных новой власти{579}. Для контроля над республиками и введения их политических элит в общесоюзную систему политико-экономических координат союзное руководство использовало различные методы и специальные институты, важность которых еще в 1939—1940-е гг. на присоединенных территориях обозначилась особенно ясно. Сразу после освобождения Прибалтики от фашистов там началось восстановление партийных и советских властных структур, созданных в 1940 г. ЦК Компартий этих республик возглавили А. Снечкус (Литва), Я. Калнберзиньш (Латвия), Н. Каротамм (Эстония). Председателями советов министров стали М. Гедвилас (Литва), В. Лацис (Латвия), А. Веймер (Эстония).

Следует заметить, что Сталин лишь единожды принял Снечкуса, Калнберзиньша и Каротамма, причем всех одновременно, — 16 августа 1944 г.{580} Прибалтийский вопрос был для вождя решен, как на международном уровне, так и на внутреннем, — ив дальнейшем первому лицу государства более не имело смысла фиксировать на нем свое внимание, или как минимум, это внимание демонстрировать.

Осенью 1944 г. на повестке дня в Кремле встал вопрос об ускорении советизации прибалтийских республик. Положение в них рассматривалось на трех заседаниях Оргбюро ЦК ВКП(б): 30 октября 1944 г. было принято решение по Эстонии, 1 ноября — по Литве, 3 ноября — по Латвии. Эти документы имели большое значение для формирования социально-политической ситуации в регионе в последующие годы. Для местных властей решения Оргбюро стали непосредственной инструкцией к действию. В этих документах подробно была расписана широкая программа мер, нацеленных на успешную советизацию республик и, что еще важнее, механизмы контроля со стороны Москвы{581}.

В 1944 г. было принято постановление о создании республиканских комиссариатов обороны и иностранных дел{582}. Руководители региона восприняли этот шаг как расширение границ своей власти{583}. Воодушевленное правительство Эстонской ССР было готово играть по правилам. Оно даже попыталось продвинуть X. Крууса (министра иностранных дел Эстонской ССР) на пост заместителя комиссара иностранных дел СССР и даже создать свою республиканскую Эстонскую Красную армию{584}. Предлагались и другие такого рода национальные идеи и начинания, но осуществлены они не были. Разумеется, к таким «играм» союзное правительство отнеслось с закономерным подозрением: восстановление национальных, пусть и «республиканских» армий, было чревато тем, что их штыки могли бы повернуться против советской власти. Кроме того, исключения из общесоюзных правил, сделанные для Прибалтики, спровоцировали бы неудовольствие остальных республиканских элит.

Москва нуждалась в дополнительном органе, который мог бы держать под контролем процесс советизации. Кроме того, в Советской Прибалтике должна была проводиться такая политика, с которой до этого местные власти не сталкивались. Республиканское руководство, по мнению Москвы, нуждалось в инструкциях. Эту точку зрения поддерживали и местные функционеры, например, партийный руководитель Латвийской ССР Я. Калнберзиньш уже тогда сигнализировал в Кремль, что самостоятельно осуществить советизацию не удается, поэтому требуется «кадровая помощь»{585}.

В ноябре-декабре 1944 г. в каждой из трех республик были воссозданы (18 сентября 1940 г., как упоминалось в гл.1, Политбюро приняло постановление о составе руководящих структур компартий Латвии, Литвы и Эстонии — Бюро ЦК) Бюро ЦК ВКП(б), призванные выполнять контрольно-консультативные и другие вспомогательные функции. Для тогдашней организационной структуры коммунистической партии они были весьма специфичными, так как наличие подобных органов не было предусмотрено ни одним внутрипартийным нормативным документом. Бюро ЦК ВКП(б) по Эстонии и Литве были созданы постановлением ЦК ВКП(б) от 11 ноября 1944 г., а Бюро ЦК ВКП(б) по Латвии — постановлением от 29 декабря 1944 г.{586}. На всех их проектах есть виза Сталина — «за»{587}. Разумеется, утверждение документов с такой визой было лишь формальностью.

Каждое Бюро состояло из пяти человек: председателя, его заместителя, уполномоченного НКВД и НКГБ по соответствующей республике, первого секретаря ЦК компартии и руководителя Совнаркома республики. Латвийский партийный лидер Я. Калнберзиньш, вернувшись из поездки в Москву, на совещании, состоявшемся 6 ноября 1944 г., гораздо более открыто говорил о подоплеке создания республиканских Бюро. Он сообщил присутствующим, что эти органы созданы, чтобы помочь руководству Латвии превратить ее в союзную республику по модели других советских республик, и добавил: «Если мы сами этого не сделаем, они найдут людей, у которых рука не дрогнет»{588}. В своем выступлении на пленуме ЦК КП(б) Эстонии, прошедшем в начале декабря 1944 г., Н. Каротамм подчеркивал: «Назначением этого Бюро является руководство выполнением всех задач, стоящих перед КП(б) Эстонии, оказание помощи в улучшении работы, исправление ошибок, преодоление недостатков, имеющихся в работе, и подъем всей работы на должный большевистский уровень»{589}. Замысел создания Бюро ЦК ВКП(б) по Литве М. Суслов пояснил на пленуме ЦК КП(б) Литвы в конце декабря 1944 г. Московский эмиссар отдельно обосновал создание Бюро ЦК ВКП(б) по Литве тем фактом, что местная партийная организация и ее члены еще очень молоды и неопытны, чтобы выполнять стоящие перед союзной республикой «исключительно великие и сложные» задачи. Поэтому для поддержки местных партийных организаций и было нужно создать в ЦК ВКП(б) Бюро ЦК ВКП(б) по Литве, чтобы возрастить местных деятелей и укрепить партийные организации{590}.