"Мне казалось, что вся жизнь впереди, и я ещё успею это сделать, но не успел. Я так много не успел сказать, и так много не успел сделать, и теперь очень жалею об этом, солнце".

Время тянулось медленно, и с каждой минутой боль была сильнее, потому что три года назад, сделай я хоть что-то в эту секунду, я мог предотвратить гибель Рины, но не сделал ничего.

В половине второго дня, мы выехали на кладбище. Борис, который тоже чувствовал свою вину за гибель Рины, потому что не обратил внимания на приехавшую машину, виновато опустил глаза, когда мы вышли из дома. Но я никогда не винил его в смерти Рины, потому что он был высококлассным водителем, и охрана никогда не входила в его обязанности, и был благодарен ему уже за то, что во время первого нападения он смог увезти её.

Всю дорогу на кладбище мы молчали. Ника сидела у меня на коленях, положив голову на плечо, а я вспоминал, что именно в это время, три года назад, мы с Риной осматривали территорию клуба. Остановившись возле водопада, она так нежно прошептала "да", как будто готовила не о том, что хочет именно здесь провести церемонию, а уже на самой церемонии, и её спрашивают, согласна ли она стать моей женой. "Солнышко, я так и не увидел тебя в свадебном платье. Ты стала моей женой, но праздника я тебе не устроил. Прости меня за это".

На кладбище мы приехали в половине третьего, и подошли к могиле Рины, где лежал уже шикарный свежий букет.

"Значит, Алекс в Москве" — подумал я и поставил Нику на землю. Она тут же подошла к надгробию и, положив на него цветы, сказала:

— Здлавствуй мамочка. Нина сказала, что ты уже тли года с ангелами на небе, но всё лавно наблюдаешь за мной и хочешь, чтобы я вела себя холошо. Я, честно, сталаюсь вести себя холошо, чтобы ты ладовалась за меня. И я люблю тебя, ты самая лучшая мамочка на свете.

Из-за спины раздалось всхлипывание Нины, и я сжал зубы, потому что слова Ники били по нервам, и мне захотелось кричать, что несправедливо было забирать жизнь у Рины, потому что она раскаялась в своих поступках, и не желала больше смертей, а хотела наоборот спасать людей, и делала именно это последнее время. Но кричать не имело смысла и я, взяв Нику на руки, поцеловал её в щечку, прижав к себе, а потом передал Нине и кивнул ей в сторону машины.

Она поняла меня без слов, потому что знала — теперь я хочу побыть один. Это уже был своеобразный ритуал — Борис привозил нас на кладбище, а потом увозил Нику с Ниной в город и возвращался за мной. Она бросила последний взгляд на могилу и пошла к машине, а я, достал платок и, протерев фотографию счастливой, улыбающейся Рины, от пыли, поцеловал её и прошептал:

— Здравствуй моё солнышко. Я так скучаю по тебе, и мне так плохо.

Сев на лавочку, я начал взглядывать в фотографию. "Три года назад, в это время, ты умирала на моих руках, и я не знал, что мне делать, а теперь не знаю, как мне жить без тебя. Прости меня за всё сделанное и не сделанное" — на глаза наворачивались слёзы, и я, закрыв их, опустил голову, с болью переживая каждую секунду и вспоминая всё, что она говорила мне перед смертью.

— Прости, моя хорошая, — прошептал я. — Но я не выполнил всех твоих просьб. Я не могу не оплакивать тебя, потому что люблю тебя, и всегда буду любить. А за остальное можешь быть спокойна. Ника никогда не узнает, что владеет даром, и я стараюсь жить, ради неё и берегу её, как ты и просила. С каждым днём она всё больше напоминает тебя — такая же весёлая и хитрая шкодница, и очень ласковая. Спасибо тебе за неё, солнце. Ты мне так много дала, и так мало получила от меня, — дыхание перехватило, и я замолчал, боясь, что сейчас начну плакать прямо тут.

Возле меня раздались шаги и, подняв голову, я увидел Бориса. Он положил букет на могилу, и я поднялся на ноги. Подойдя к памятнику, я опять поцеловал фотографию и прошептал:

— Однажды мы снова будем вместе, моё солнце и я обещаю, что скажу тебя лично всё, что не сказал здесь на земле и дам тебе то, что не успел дать.

Проведя кончиками пальцев по фотографии, я развернулся и пошёл к машине, желая побыстрее оказаться в тиши своего кабинета, и зная, что уже к вечеру напьюсь, чтобы хоть как-то унять боль и буду до боли в глазах рассматривать наши свадебные фотографии. А завтра с утра приедет Ника и, взобравшись ко мне на кровать мягко проворкует: "Люблю тебя, папочка", и мне станет чуть легче. Но всего лишь чуть, потому что Рины со мной больше никогда не будет.

Конец.