не взял на себя инициативу. - У нас есть набор из двенадцати звуков, который настойчиво возникает то здесь, то там. Я полагаю, что в разное время эти звуки были записаны на цилиндр фонографа, на пластинку и на плеер. Они также периодически прорываются в радиоэфир. Аналогичным образом звучат через беспроводные колонки. Звуки эти заставляют людей, по крайней мере женщин, совершать страшные поступки, но для этого все двенадцать записей необходимо прослушать полностью, одну за другой, потому что с Дианой, услышавшей восемь из них, ничего не произошло. Чего я не понимаю, так это почему в одних случаях мы имеем дело с самоубийствами, а в других - с убийствами.

- А я не понимаю, как последовательность бессмысленных звуков может заставить человека убить - себя или другого уже не так важно, - проворчал Соболев.

- А если звуки не такие уж бессмысленные? - предположила Диана. - Вдруг они что-то означают? Своего рода послание...

- В теории, отвлеченные шумы, заставляющие в себя вслушиваться, могут быть подводкой к погружению в гипноз, - вклинился Савин. - Тогда в конце должен быть записан голос гипнолога и сформулирована определенная команда. Это очень сложно, я лично не сталкивался с таким никогда, но знаю, что это возможно. Заставить человека убить себя - практически нереально, но под гипнозом его можно обмануть. Он не будет понимать, что идет под воду, пока не станет слишком поздно. Заставить человека убить другого еще сложнее, но обман возможен и здесь.

- Тогда мы имеем дело с осознанным вредительством, - с явным сомнением прокомментировал Соболев. - Осуществленным сначала примерно сто двадцать лет назад, потом тридцать с небольшим, а последние без малого двадцать лет повторяющимся каждые два-три года. Как-то это странно.

- Прабабка женщины, рассказавшей мне старую историю, была уверена, что дело было в дьявольской ворожбе, - припомнила Юля, отвлекаясь от цифр. - Вроде как конкурент или завистник отца семейства хотел ему навредить.

- Хочешь сказать, речь идет о колдовстве? - с вызовом уточнил Соболев. - Опять вы за свое?

- Подобный гипноз даже в моем понимании граничит с колдовством, - заметил Савин. - А для малообразованных людей это и вовсе одно и то же.

- А мне вариант колдовства кажется даже более правдоподобным, - с улыбкой заявил Влад. - Это объясняет куда больше: как запись появилась на цилиндре фонографа, потом много лет спустя на пластинке, теперь на плеере...

- Все это технически возможно, - возразил Соболев, неосознанно заговорив громче. - Даже вклиниться в радиоэфир и подключиться к чужой колонке!

- А может ли цилиндр фонографа уцелеть в пожаре? - парировал Влад.

- С чего ты взял, что этот цилиндр был в пожаре? - возмутился Соболев.

- С того, что он лежит в одной коробке с вещами, которые явно в пожаре побывали. Ты сам это сказал. И если у нас в подвале каким-то образом оказался когда-то припрятанный кем-то клад, то добро это было собрано на пепелище сгоревшего дома. Местные ведь приходили туда поживиться. Возможно, не тронутый огнем цилиндр заподозрили в какой-то ценности и закопали вместе с остальным. Отсюда следы песка или засохшей земли. А потом кто-то выкопал этот клад. Может быть, даже и тридцать лет назад. И записи зазвучали вновь...

- Если речь идет о мощном гипнозе, то я очень сомневаюсь, что при попытке переписать звуки со старого цилиндра на пластинку возможно сохранить нужный эффект, - снова вклинился Савин. - Потери в качестве должны быть катастрофическими. Или нужно какое-то очень специфическое оборудование...

- Им не нужно оборудование, - задумчиво возразила Диана. - Мне кажется, они сами могут переходить с одного носителя на другой. Особенно если предыдущий разрушается.

- С чего вы это взяли? - удивился Савин.

- Пластинки. В том доме было много разбитых пластинок.

- Пластинки хрупкие, они бьются, - буркнул Соболев.

Диана упрямо помотала головой.

- Думаю, их разбили, чтобы избавиться от звуков. Тот, кто это делал, понимал, какое влияние они оказывают. Или боялся того существа, что приближается к тебе, пока звучат записи. Но записи появлялись снова на других пластинках. И в конце концов этот человек понял, что нужно просто испортить пластинку, чтобы записи не могли звучать до конца.

- Но цилиндр ведь не разрушен, - язвительно заметил Соболев. - Даже если он поврежден, по этой логике записи должны были остаться на нем и не идти дальше. Как не должны были они потом перекочевать на плеер, раз пластинка по-прежнему цела.

На это Диана ничего не смогла возразить и только пожала плечами. Ей на помощь пришел Влад:

- Возможно, есть еще какое-то условие, при котором записи переходят с носителя на носитель. Фаза луны, атмосферные явления... Или просто временной фактор. Когда звуки предположительно перекочевали с цилиндра на пластинку, фонографы уже вышли из употребления. Возможно, по той же причине позже они перешли на плеер.

- Бред какой-то, - фыркнул Соболев.

- Да, звучит безумно, - согласилась Юля. - Но у нас все равно получается логическая нестыковка. Если можно разбить пластинку, значит, носитель можно уничтожить. То есть цилиндр должен был сгореть в пожаре. Стало быть, тот, что нашли вы, в пожаре не был. Оригинальный это цилиндр или... копия, но на пепелище его найти не могли. И едва ли могли закопать с другими ценностями.

- А если случайно? - не захотел сдаться Влад. - Скажем, кто-то закопал цилиндр, когда понял его опасность и последствия разрушения. А кто-то потом туда же закопал клад.

- Это какое-то специальное место для закапывания? - усмехнулся Соболев.

Влад поджал губы, но спорить не стал: звучало действительно как попытка притянуть факты за уши.

- Ладно, предположим, у нас волшебные убийственные записи, которые могут себя копировать с носителя на носитель не до конца понятным нам способом, - неожиданно продолжил Соболев, хотя было совершенно непонятно, с чего он вдруг согласился с этой версией. - Но почему девушки сто с лишним лет назад утопились одна за другой, а в конце восьмидесятых начали убивать? Как минимум та мать-одиночка из восьмидесятых и, предположительно, Даша.

- И куда они обе делись? - добавила Диана. - А еще непонятно, что случилось со второй соседкой, которая тоже исчезла?

- Может, дело не в девушках? - задумчиво протянула Юля, снова пробегая взглядом по цифрам. - Может, разница в том, кто слушает записи? Скажем, женщин она заставляет убить себя,