– Ты этого тоже хочешь?

– Скорбеть по тебе я не стану, – сказала Рэнд. – И, когда ты уйдешь, мне будет легче.

Роуэн согласился – да, так оно и есть. Но тем не менее он продолжал:

– Знаешь, Эйн, неизбежно придет время, когда эго Годдарда настолько укрепится, что даже ты увидишь, насколько он опасен. Но к тому моменту он будет так силен, что никто не сможет ему противостоять.

Рэнд хотела было возразить, но почувствовала, как по коже ее пошли мурашки – ее собственная физиология говорила, что Роуэн прав. Да, она не станет скорбеть по поводу Роуэна, но, когда он уйдет, поводов для страха у нее останется не меньше.

– Ты действительно очень похож на него, – сказала Рэнд. – Вы оба так умеете вывернуть мозги наизнанку, что человек уже не понимает, что к чему. Поэтому извини, но больше я с тобой говорить не стану.

– Станешь! – проговорил Роуэн уверенно. – Потому что, когда он со мной покончит, он заставит тебя избавиться от того, что от меня останется, – так же, как ты избавилась от Тигра. А потом, когда никто не будет слышать, ты станешь ворошить мои обгоревшие кости и говорить с ними – чтобы последнее слово все-таки осталось за тобой. Может быть, ты даже плюнешь на них. Но легче тебе от этого не станет.

Это было невыносимо. Потому что Рэнд знала – Роуэн был прав в каждом своем слове.

«Спенс» с Анастасией на борту пересекал Атлантический океан, направляясь в регион под названием Мидафрика. Расстояние от Амазонии до Африки гораздо короче, чем полагает большинство, и покрыть его можно в три дня. В то время как мид-мериканские жнецы искали беглянку на самой окраине Южной Мерики, «Спенс» прибыл в портовый город Порт-Ремембранс. В Эпоху смертных этот город назывался Монровией и был столицей Либерии, но Гипероблако решило, что черная история города, где процветала работорговля, а потом была столь неудачно проведена репатриация коренного населения, не должна ничем напоминать о себе, в силу чего и придумало название, которое никого бы не оскорбило. Естественно, оскорбленные нашлись, но Гипероблако настаивало на своем решении и, как это обычно бывало, доказало свою правоту.

Жнеца Анастасию встретил сам Высокое Лезвие Мидафрики Тенкаменин – открытый противник Годдарда, согласившийся предоставить беглянке тайное убежище.

– Так много шума по поводу младшего жнеца! – воскликнул он весело своим громыхающим голосом. Его мантия отличалась многоцветностью и была скроена таким образом, чтобы выказать уважение каждой культуре, которая процветала в разные времена в этом регионе. – Не беспокойтесь, крошка, вы среди друзей и в полной безопасности.

Если словосочетание meu anjo, «мой ангел», с которым обращался к Анастасии Поссуэло, было просто милым, то слово «крошка» обладало явно уменьшительным значением. Жнец Анастасия, гордо держа голову, не стала комментировать эти слова Тенкаменина из соображений дипломатических, но Джерико не удержался:

– Не такая уж она и крошка.

Высокое лезвие бросил на капитана неуверенный взгляд.

– А вы кто? – спросил он.

– Джерико Соберанис, капитан судна, которое столь успешно привело Жнеца Анастасию в ваши гостеприимные объятия.

– Я слышал о вас, – проговорил Тенкаменин. – Вы известный сборщик древнего мусора.

– Моя профессия – поисково-спасательные работы, – уточнил Джерико. – Я нахожу потерянное и ремонтирую вещи, которые никто не берется ремонтировать.

– Принято, – кивнул Тенкаменин. – Спасибо за вашу службу.

Затем Высокое Лезвие, по-отечески обняв Анастасию, в сопровождении своей свиты повел ее к выходу из порта.

– Вы, должно быть, устали и хотели бы отведать что-то более изысканное, чем корабельная еда? – спросил Тенкаменин. И увидев, что Джерико по-прежнему идет рядом с Анастасией, поинтересовался у капитана:

– Разве вам не заплатили? Думаю, Жнец Поссуэло должен был об этом позаботиться.

– Прошу прощения, ваше превосходительство, – произнес Джерико, – но Жнец Поссуэло настоятельно требовал, чтобы я постоянно находился рядом со Жнецом Анастасией. Я искренне надеюсь, что вы не будете меня просить нарушить его приказ.

Высокое Лезвие, драматически закатив глаза, вздохнул.

– Отлично, – сказал Тенкаменин и, повернувшись к свите, приказал:

– Сервируйте для нашего малагасийца дополнительное место за обедом, а также приготовьте соответствующую его статусу комнату.

Но Жнец Анастасия уточнила:

– Соответствующая статусу не будет соответствовать той роли, которую капитан сыграл в моем спасении. Джерико, доставляя меня сюда, рисковал всем, что имеет. Поэтому прошу относиться к нему так же, как ко мне.

Свита Высокого Лезвия ожидала взрыва, но Тенкаменин расхохотался.

– Мы здесь ценим отвагу и храбрость, – обратился он к Джерико, отсмеявшись. – Мы с вами поладим. Простите меня, капитан, но я люблю подурачиться. Конечно, для нас вы в высшей степени почетный гость, и к вам будут относиться соответственно.

Джерико не получал от Поссуэло никаких особых распоряжений. Он должен был довезти Анастасию до Африки, и на этом его работа заканчивалась. Но капитан не был готов расстаться с бирюзовым жнецом, и, кроме того, команда «Спенса» давно нуждалась в отпуске. Берег Западной Сахары был бы для них отличным местом отдыха. И, пока корабль стоял в порту, Джерико собирался присмотреть за Анастасией и особенно за Высоким Лезвием, который, казалось, из кожи лез вон, чтобы очаровать прибывшего жнеца.

– Вы доверяете ему? – спросил Джерико, улучив мгновение перед тем, как их посадили в лимузины, чтобы отвезти во дворец Тенкаменина.

– Поссуэло доверяет, – ответила она. – А этого для меня достаточно.

– Поссуэло доверял тому младшему жнецу, который продал вас Годдарду, – заметил Джерико, на что Анастасия промолчала.

– Я буду вам второй парой глаз, – сказал капитан.

– Наверное, в этом нет необходимости, но – спасибо!

Обычно Джерико интересовало денежное выражение благодарности тех, кто его нанимал, но в этом случае его более чем удовлетворила простая благодарность.

Тенкаменин, которого люди из ближайшего окружения называли просто Тенка, был человеком обезоруживающе необузданной природы – качество, стократ усиленное наличием густого глубокого голоса, который мощно звучал даже тогда, когда его владелец говорил шепотом. Ситра нашла эти черты Высокого Лезвия одновременно милыми и пугающими. Она решила убрать в себя подальше Ситру Терранова и все то время, пока Высокое Лезвие будет рядом, оставаться Жнецом Анастасией.

Она заметила, что индекс Тенкаменина тяготел к африканскому полюсу спектра генетических признаков, что было понятно, так как именно этот континент был ответственен за существование африканских генов в общем геноме человечества. Сама Анастасия имела несколько больший, чем у обычного человека, процент африканского материала в своем индивидуальном геноме, который включал в себя паназиатские, европеоидные и мезолатинские, а также «прочие» компоненты. Пока они ехали во дворец, Тенкаменин заметил это и сказал: