Ей сдавило сердце.

– Знаю. – (И он был готов добровольно отказаться ради нее, Брайс. Ради их двоих.) – Так ты мне поможешь?

– Да. Помогу всем, что мне доступно. Но мы должны разработать стратегию отступления.

– Обязательно, – согласилась Брайс. – Только давай поговорим об этом завтра. Я жутко устала.

– Ладно.

Крыло Ханта коснулось ее голого плеча. Брайс повернулась и увидела, что он смотрит на нее, подперев голову кулаком.

– Не делай так.

– Чего не делать?

Брайс отвернулась, махнув ему рукой:

– Это очень похоже… сам знаешь на что.

– Я слишком сексуален? Притягателен? Соблазнителен?

– Не то слово!

Хант перевернулся на спину:

– Мне странно заниматься подобными делами в нескольких шагах от Холстрома.

– Но он находится не за стеной, а на приличном расстоянии от нас.

– И имеет волчий слух.

Брайс вдохнула мускусный, полуночный запах Ханта. Поняла, насколько он возбужден.

– Тогда затихнем и будем спать.

Хант шумно сглотнул.

– Я… Ладно, скажу тебе правду, Куинлан.

Она вопросительно изогнула бровь.

Хант выдохнул в потолок:

– Это было… тяжеловато. В смысле, для меня.

– Для меня тоже.

Самый продолжительный период без секса с тех пор, как в семнадцать лет она лишилась невинности. Вспомнилось, что́ они с Хантом выделывали на белом диване несколько месяцев назад, хотя такого секса она сейчас не жаждала.

– Могу с уверенностью сказать: мой «голодный период» все равно длился дольше.

– И как долго?

В глубине ее души поднимался вой при мысли, что кто-то другой прикасался к нему руками, губами и другими частями тела. Что Хант мог дотрагиваться до кого-то еще. Хотеть кого-то еще и вообще существовать в мире, где ее, Брайс, тогда не было, а ее место занимала другая важная для него женщина.

Но такая женщина была. Важная для него женщина. Шахара. Хант ее любил и был готов умереть ради нее.

«Он и из-за тебя едва не умер», – напомнил Брайс тихий внутренний голос. Но это… почему-то воспринималось совсем не так.

– Шесть месяцев, – поморщился Хант, отвечая на ее вопрос.

– Разве это долго? – засмеялась Брайс.

– Представь себе, долго, – прорычал он.

– Я думала, ты скажешь про годы.

– Я не принимал обет безбрачия, – сказал Хант, обиженно посмотрев на нее.

– И кем же была та счастливица?

Или счастливец? Брайс казалось, что Хант все-таки предпочитает женщин, но он вполне мог и…

– Нимфа в баре. Она была из другого города и не знала, кто я такой.

Брайс скривила пальцы, словно на них появились невидимые когти.

– Значит, нимфа.

Его ли это типаж? Неужели ему нравятся женщины типа балерин, гибкие и изящные? Может, и Шахара была такой? Брайс никогда не пыталась найти портреты погибшей архангелицы. Не хотела мучить себя сравнениями. Однако Сандриела была очень красива (по меркам Хела) – высокая, стройная. Хант как-то упомянул, что они с Шахарой были похожи как две капли воды.

Ей стало паршиво, и, чтобы Хант ощутил, как ей паршиво, она сообщила:

– А у меня был оборотень-лев. В туалете «Белого ворона».

– В тот вечер, когда произошла бомбардировка?

Тон был резким, будто Хант считал для нее недопустимым трахаться с кем-то, когда они уже познали друг друга.

– Менее чем за неделю до этого, – невозмутимо ответила Брайс, явно довольная его резкостью.

– Я думал, тебе не нравятся альфа-придурки.

– Кое для чего они вполне подходят.

– Да? – Хант провел пальцем по ее руке. – Для чего именно? – Его голос стал вкрадчиво мурлыкающим. – По-моему, ты терпеть не можешь, когда мужчины тобой командуют.

Брайс покраснела:

– Иногда я терплю. – Это все, что она могла сказать, поскольку пальцы Ханта потянулись к ее запястью; он взял ее руку и поднес к губам. – У оборотня это недурно получалось.

– Так, Куинлан, – проворчал ангел, не отрывая губ. – Я уже жутко ревную.

– Я тоже, – усмехнулась она.

Хант поцеловал ей тыльную часть запястья, слегка закусив зубами чувствительную кожу.

– Прежде чем мы перейдем к дурацким прикосновениям, я пытался тебя предупредить, что, поскольку у меня давно не было секса, я могу…

– Слишком поспешить?

– Слишком нашуметь, дурочка, – ответил он, утыкаясь в ее запястье.

Брайс засмеялась и провела пальцами по его гладкому лбу, более не изуродованному татуировкой.

– Можно сунуть тебе кляп.

– Пожалуйста, скажи, что до этого не дойдет, – взмолился он и тоже засмеялся.

Брайс что-то промычала.

– Это серьезно? – спросил Хант, медленно садясь на постели.

– Попробую другой способ. – Брайс уперлась спиной в подушку и заложила руки за голову.

На шее Ханта дернулась жилка.

– Договорились. Давай начнем с азов. Если тебе это покажется скучным, обещаю найти способы тебя заинтересовать.

– Тем не менее Итан может подслушать.

Хант поменял позу. Едва дотронувшись до его облегающих трусов, Брайс сразу убедилась, насколько ему хочется. Солас палящий, его член стоял колом.

Она тихо засмеялась и тоже села:

– Ты и в самом деле давненько этим не занимался.

Хант дрожал, явно от попыток сдержаться.

– Брайс, скажи мне «да».

От его нескрываемого желания она начала таять.

– Сначала я хочу тебя потрогать.

– Это не тянет на «да».

– Да. Еще раз да. Теперь твоя очередь.

Брайс лишь усмехнулась и прижала на удивление спокойную руку к его мускулистой груди. Хант позволил ей толкнуть его обратно на постель.

– Я скажу «да», когда исполню задуманное.

Хант протяжно застонал.

– Еще не поздно втолкнуть тебе кляп, – пробормотала Брайс и поцеловала его грудь.

Ханту казалось: еще немного – и его разорвет. Брайс сводила его с ума. Она восседала на его бедрах, в своей старой мягкой потертой футболке, под которой ничего не было. Шелковистые прядки ее волос щекотали ему грудь, пока ее губы целовали выпуклые грудные мышцы. Очередной поцелуй пришелся на его сосок.