Герцогиня де Дино

В августе 1817 года Талейран получил от Людовика XVIII титул герцога, а в декабре — герцогство де Дино (так называется остров вблизи Калабрии) от короля Сицилии в признательность за помощь, оказанную ему на Венском конгрессе. Но человек, про которого Наполеон говорил, что его лицо столь непроницаемо, что если он разговаривает с вами и в это время кто-нибудь сзади даст ему пинка, то по его лицу об этом невозможно будет догадаться, и вида не подал, что это его как-то особенно тронуло. Напротив, он сразу же передал герцогство де Дино своему племяннику, так что Доротея и ее супруг стали герцогом и герцогиней де Дино.

Впрочем, их браку это не помогло: уже с марта 1818 года Доротея де Дино начала жить отдельно от своего мужа, хотя формально их брак был расторгнут только 6 ноября 1824 года. А в июле 1820 года она вместе с Талейраном уехала жить из Парижа в его замок Валансэ, беременная дочерью Полиной, отцовство которой приписывается не законному мужу, а его знаменитому дяде.

Девочка, названная Полиной, появилась на свет 29 декабря 1820 года. Это был третий ребенок Доротеи, и Талейран тут же стал называть его «ангелом своего дома»[485].

Смерть дяди-архиепископа

20 октября 1821 года умер 85-летний дядя Талейрана Александр Анжелик де Талейран-Перигор. Напомним, что в свое время он был коадъютором (заместителем и наследником) герцога-архиепископа Реймса. После революции он бежал из Франции, жил в Веймаре и Брауншвейге. Вернувшись после падения Наполеона, он сопровождал короля Людовика XVIII за границей во время Ста дней. После этого, в июле 1817 года, он был избран кардиналом, а в октябре того же года — архиепископом Парижским. Правда, вступил он в эту должность лишь в 1819 году.

Талейран — оппозиционер

Начиная с 1821 года Талейран встал в ряды оппозиции в палате пэров. В частности, в 1822 году он высказался против проекта закона о прессе, а в 1823 году, после начала войны с Испанией, начал весьма серьезно критиковать правительство. Людовик XVIII был очень недоволен этим, и пошли слухи о том, что Талейран вот-вот попадет в немилость, вплоть до отправки его в ссылку. Во время одной из встреч с королем Великий камергер вдруг услышал следующие слова:

— Скажите, вы не собираетесь в деревню?

— Нет, сир, — ответил Талейран, — если только Ваше Величество не поедет в Фонтенбло. Тогда я попросился бы сопровождать вас, чтобы исполнять возложенные на меня обязанности.

— Нет-нет, я вовсе не это имел в виду…

Через несколько дней Людовик XVIII вновь «предпринял атаку», но Талейран ответил точно так же, как и в первый раз. В третий раз король решил сделать свои попытки еще более очевидными и спросил:

— Господин де Талейран, а каково расстояние от Парижа до Валансэ?

— Мой Бог, сир, — невозмутимо ответил Талейран, — я не знаю точно, но это должно быть примерно вдвое дальше, чем от Парижа до Гента.

ЛюдовикXVIII понял намек на место, где он сам прятался во время Ста дней, и после этого предпочел оставить своего Великого камергера в покое.

А потом началось так называемое «дело графа де Герри-Мобрёя».

Дело графа де Герри-Мобрёя

Напомним, что в 1814 году головорез-роялист граф Мари Арман де Герри-Мобрёй был арестован и обвинен в бандитизме. На свободу ему удалось выйти лишь в марте 1815 года. Он уехал в Сен-Жермен и некоторое время скрывался там в доме мэра, своего старого друга.

В свое время, в апреле 1814 года, он похитил из кареты Екатерины Вюртембергской 84 тысячи франков золотом, а также личные драгоценности принцессы и ее мужа. Как ни странно, похищенное так и не было найдено[486]. В результате граф де Герри-Мобрёй был приговорен к пяти годам тюремного заключения, а в 1815 году, когда Наполеон подошел к Парижу, он бежал в Англию.

В дальнейшем по всем внешним признакам жизнь де Герри-Мобрёя не сложилась: жил он бедно и неоднократно попадал в тюрьму. Несколько раз он пытался возобновить свои обвинения против Талейрана и добиться официального оправдания, но все безрезультатно.

Суть обвинений де Герри-Мобрёя заключалась в том, что он пытался доказать, что в 1814 году его действиями руководил Талейран. Более того, он утверждал, что именно Талейран поручил ему организовать покушение на Наполеона, а потом бросил его на произвол судьбы, когда дело «сорвалось».

Естественно, Талейран «отмел претензии графа как несуразные»[487].

Тогда граф начал писать во все инстанции, но его запискам никто не придавал значения, и их автора даже начали обвинять в помутнении рассудка. Претерпев жестокое разочарование, де Герри-Мобрёй вернулся во Францию и однажды (в день, когда отмечалась очередная годовщина смерти короля Людовика XVI) напал на Талейрана прямо на улице, дав ему две сильные пощечины, от которых князь упал на каменную мостовую, а граф принялся пинать его ногами. При этом он кричал:

— Я ненавижу Талейрана! Он причинил столько горя мне и моей семье!

Конечно же полиция в очередной раз схватила «возмутителя спокойствия».

Талейрана унесли, ему стало плохо. Когда же король (им в то время уже был Карл X) обратился к нему с обещанием наказать наглеца, князь, к удивлению многих, попросил его о снисхождении для своего обидчика. Более того, он начал говорить, что ничего вообще не было, в том числе и пощечин. Король удивился, заметив, что это видели десятки человек, но Талейран возразил:

— Сир, это был удар кулаком.

Казалось бы, какая разница, но в древнем роду де Талейран-Перигоров никто не получал пощечин…

Однако полностью замять дело не удалось: де Герри-Мобрёя опять судили, и он был приговорен к пяти годам тюремного заключения и к большому денежному штрафу. Граф требовал слова, грозился, что у него есть свидетели, но его не слушали. Почему? Да хотя бы потому, что вел он себя не вполне адекватно, утверждая, например, что Талейран организовал убийство… Мирабо. При этом в качестве доказательства он говорил следующие слова: один англичанин рассказывал мне об этом.