Тухачевский был и не идиот, но и не сильно гениальный человек. Грамотный был маршал. Если бы еще и не лез в большую политику со своими амбициями, то был бы вполне достойный полководец. И возможно, смог бы стать маршалом Победы в 1945 году, если бы занимался не военными переворотами, а Родине служил, как Шапошниковы. И не пришлось бы Тухачевскому писать: «Показания о вредительской работе будут изложены мною дополнительно». Которые до сих пор недоступны исследователям.

Но говоря о Тухачевском, стоит повториться и сказать о таких его предложениях по началу войны, после которых СССР однозначно «победил» бы Гитлера в пару недель — о «мощных фланговых ударах», об «операциях вторжения». Которые претворял в жизнь уже его верный ученик, генерал армии Г.К. Жуков с наркомом обороны СССР С.К. Тимошенко 23 июня 1941 года.

Еще в 1937 году М. Тухачевский фантазировал об этих планах начала войны: «Уборевич указывает на то, что ВРЕДИТЕЛЬСТВОМ ЯВЛЯЮТСЯ ОПЕРАЦИИ ВТОРЖЕНИЯ , если они имеют разрыв по времени с окончанием сосредоточения главных сил».

Уборевич вполне здраво рассуждал, что нельзя бросать на врага части вторжения, если не имеешь в тылу приведенных в полную боевую готовность и развернутых до штатов военного времени резервов (главных сил) на всякий случай.

Но Тухачевский так не считал: «Это неправильное, ошибочное заключение. Операции вторжения именно потому и принимаются, что запаздывает стратегическое сосредоточение и его надо обеспечить заблаговременным вторжением . В зависимости от успехов сосредоточения на том или другом фронте части армий вторжения могут быть поддержаны соединениями из состава главных сил и смогут обеспечить этим последним более удобные рубежи развертывания».

Т.е. начинать войну против напавшего врага (если не получилось врезать превентивно) надо именно встречными наступлениями на следующий день после нападения врага, что позволит вторым и третьим эшелонам провести свое отмобилизование, пока части вторжения громят тылы вторгшегося супостата.

«Однако если такое удержание за собой территории противника армиями вторжения не удастся, то их задачу следует считать выполненной, если они растянут и оттеснят назад сосредоточение противника и тем самым обеспечат бесперебойность собственного стратегического развертывания.»

Т.е. даже если войска вторжения и погибнут, они все равно предоставят время для развертывания наших главных сил, и противник, испугавшись за свои тылы, отступит назад. На первый взгляд вроде разумно: ударили с флангов по врагу сразу, и тот будет вынужден замедлять темпы своего наступления и даже повернуть назад, чтобы спасти тылы.

Но Уборевич и Шапошников думали по-другому. Так кто у нас умнее был — Тухачевский или его оппонент Уборевич?

Ну а если на общую картину накладывается саботаж, который устроили Павловы, ослабляя мобилизационную готовность своих войск, то дурное наступление «на Люблин» Жукова, которое тот пытался организовать 23 июня «Директивой № 3», срывается сразу же. Ведь в помощь Павлову с Украины стали перебрасывать армии, предназначенные для вторжения в Германию (Польшу), и в итоге наступление на Люблин по заветам Тухачевского было сорвано.

Разоблачать Резуна после А. Исаева можно, но как-то уже неприлично обижать «разведчика». Хотя и стоит, наверное, добить «великого историка современности», которого на одном радио назвали Колумбом нашей исторической науки. При этом небезизвестный шекспировед Б.Соколов — это Америго Веспучи, а Васко да Гамой там же назвали другого «великого историка» — М. Солонина.

Приведу пример гениальных мыслей от Резуна из книги «Святое дело»: немцы использовали наши танки в своих подразделениях, значит, они были супер! Это он так опровергает слова официоза, с которым постоянно воюет, о том, что наши БТ-5, БТ-7 и Т-26 были просто дрова и не могли на равных тягаться с немецкими и даже чешскими танками, с которыми Гитлер начал войну против СССР-России.

Во-первых, наши танки, которыми снабдили армию при замнаркоме по вооружению маршале Тухачевском, имели только 20 мм брони как бортовой, так и лобовой, а немецкие — до 50 мм лобовой. Пушка была действительно 45 мм, по сравнению с 37 мм у Pz-3 и «окурком» в 75 мм у Pz-4 — более сильной или вполне приличной. Однако нашу броню прошивали крупнокалиберные пулеметы немцев, не говоря об автоматических пушках в 20 мм на легких Pz-2, и преимущество сильного 45-мм орудия на наших танках и бронеавтомобилях без серьезной броневой защиты просто терялось. Когда же началась война, для этих танков и для тех же «сорокапяток» и бронебойных снарядов не оказалось. Но самое главное, эти танки вполне легко пробивались немецкими противотанковыми 37-мм пушками. Правда, Резун считает (по недомыслию или считая читателей недоумками?), что танк предназначен для борьбы прежде всего с танками, поэтому и сравнивает, в первую очередь, калибры наших и немецких танков, игнорируя толщину брони.

Во-вторых, немцы использовали наши танки и пушки и потому, что у них к осени 41-го просто не стало хватать своего вооружения, выбитого за эти месяцы, потому что Гитлер не планировал воевать с Россией до снега и не переводил к 22 июня свой ВПК на режим военного времени. Он считал, что 10 тысяч танков своих и от всей Европы ему хватит для быстрой победы над Россией (в наших западных округах было примерно такое же количество — около 10 тысяч танков). Получается, что немцы использовали наши БТ и Т-26 больше от нищеты, когда их танки просто сгорали в постоянных боях с нашими частями.

У Германии чисто своего вооружения в 41-м было не большинство в армии, особенно в танках и артиллерии. Их собрали по всей Европе и бросили на Россию, рассчитывая на быструю победу.

Гитлер не собирался воевать с Россией долго. Он рассчитывал (и вполне обоснованно) на скорую победу над Сталиным. Он надеялся на выступление антисталинской оппозиции, что поднимет очередную революцию в СССР (особенно на нацокраинах), свергнет «сталинскую тиранию» и получит Россию практически без боя. В других странах Европы «пятая колонна» вполне себя оправдала — подняла мутную волну «пацифизма» и «ценности отдельной человеческой жизни» в прессе, что никто не рвался воевать за Францию в самой Франции.

Но в СССР такой номер не прошел, и война стала затяжной. Поэтому приходилось использовать трофейное оружие, пока своя промышленность не наладит выпуск модернизированных Pz-3 и Pz-4 с новыми орудиями большей мощности и длины ствола. Т-34 хоть был очень даже хорош на тот момент, но их было мало в РККА, и никакой роли в начальных боях они практически не сыграли, немцы их не сразу заметили и оценили, но с удовольствием также использовали потом, как и любую трофейную технику.

А насчет обилия немецкой техники в немецкой армии при вторжении (вторглись все же они, а не мы) — посмотрите хронику начала войны, откройте справочники или почитайте книгу «Великий танковый грабеж. Трофейная броня Гитлера» (Такер-Джонс Энтони. М., 2012 г.). Тогда вы узнаете, каким был процент своих танков и пушек у Гитлера, — т. е. у Германии чисто своего вооружения в 41-м было мало в их армии, особенно в танках и артиллерии. Хотя некоторые считают, что если на чешскую машину крест нарисовать, то она станет чисто немецкой. У самого Резуна в его книге «Святое дело» есть фото всех трофейных танков.