В первой половине XVIII столетия было совершено открытие, которому предстояло оказать благотворное влияние на развитие географической науки. Жан Батист Буве де Лозье, капитан судна французской Ост-Индской компании, заинтересовавшись огромным «белым пятном» вокруг Южного полюса, которое получило среди географов название Terra australis incognita (Неизвестная южная земля), стал добиваться разрешения отправиться на поиски этих неведомых земель. Его настойчивые просьбы долго оставались безрезультатными; но в конце концов, в 1738 году правление компании согласилось снарядить экспедицию, надеясь найти новые рынки для своей торговли.

19 июля 1738 года два небольших фрегата, «Эгль» («Орел») и «Мари», соответствующим образом оснащенные, вышли из Бреста под командованием Буве де Лозье. Простояв больше месяца у острова Санта-Катарина, близ берегов Бразилии, 13 ноября они пустились в дальнейший путь и взяли курс на юго-восток.

Начиная с 26-го, фрегаты шли среди густого тумана; чтобы не потерять друг друга, им пришлось подавать пушечные сигналы. Полное отсутствие видимости заставляло их несколько раз менять курс и каждую секунду опасаться столкновения. 5 декабря туман стал еще более густым; на «Эгль» слышали шум движения «Мари», но не могли различить даже ее очертаний. Поверхность моря была покрыта морскими водорослями; вскоре увидели розовую кайру – птицу, никогда не улетающую далеко от земли.

«15 декабря,- рассказывает Фабр в своем очерке о Буве,- находясь на 48°50' южной широты (в северном полушарии широта Парижа) и на 17° западной долготы (меридиан острова Тенерифе), между пятью и шестью часами утра французские мореплаватели увидали огромное ледяное поле; за ним показалось еще несколько других, окруженных множеством плавающих льдин разной величины. Фрегат «Мари» поднял сигнал опасности и повернул на другой галс. Буве, чрезвычайно недовольный этим маневром, который мог внушить команде неуверенность, распорядился поднять на «Эгль» все паруса и, пройдя мимо «Мари», сообщил о своем намерении продолжать двигаться к югу. Для успокоения матросов он сказал, что встретившиеся льды следует считать благоприятным предзнаменованием, так как они являются верным признаком близости земли».

Корабли по-прежнему держали курс на юг, и вскоре настойчивость Буве оказалась вознагражденной открытием земли, которой он дал название мыса Сирконсизьон. Земля была довольно высокая, покрыта снегом и окружена со всех сторон толстым ледяным припаем, не дававшим возможности подойти к ней ближе чем на семь – восемь лье. Она, по-видимому, имела в длину четыре или пять лье и тянулась с севера на юг.

«Буве, – сообщает Фабр, – определил, что земля находится на 54° южной широты и 26-27° долготы к востоку от меридиана Тенерифе или же между 5°30' и 6°30' к востоку от Парижского мередиана».

Буве очень хотелось рассмотреть открытую землю вблизи и высадиться на нее, но из-за туманов и встречных ветров он не смог подойти к ней и вынужден был ограничиться наблюдениями с большого расстояния.

«3 января 1739 года, – сообщает Буве в своем отчете компании, – нам удалось наверстать потерянное в предыдущие дни, и около четырех часов дня, когда видимость несколько улучшилась, мы ясно различили землю; берег, скалистый на всем протяжении, образовывал несколько изгибов; вершины гор были покрыты снегом; склоны казались поросшими лесом».

После нескольких безуспешных попыток приблизиться к земле Буве пришлось отступить. Обескураженные, изнуренные цингой матросы падали с ног от усталости. Отправив «Мари» на Иль-де-Франс (остров Маврикий), он на «Эгль» взял курс к мысу Доброй Надежды, куда и прибыл 28 февраля.

«Мы прошли, – пишет Буве в упомянутом выше отчете, – от тысячи двухсот до тысячи пятисот лье по неведомым морям. В течение семидесяти дней мы все время двигались в тумане.

Сорок суток мы находились среди льдов; почти ежедневно шел град или снег, покрывая палубы и такелаж. Ванты и снасти обледенели. 10 января мы не смогли поставить фор-марсель.[119]Наши люди, привыкшие к теплому климату и плохо одетые, сильно страдали от холода. Некоторые отморозили себе руки и ноги. А между тем все время приходилось работать, ложиться в дрейф, поднимать и опускать паруса, не меньше одного раза в день производить промеры глубин. Один матрос с «Эгль», спуская фор-марса-рей,[120]замерзнув, упал на фор-марс. С большим трудом удалось его оттуда снять. Мне приходилось видеть слезы, катившиеся из глаз матросов, когда они тянули лотлинь.[121]А ведь время года было благоприятное, и я принимал все зависевшие от меня меры для облегчения страданий команды».

Достигнутые результаты оказались так ничтожны, что, само собой разумеется, Ост-Индская компания не стала снаряжать новых экспедиций. Да и вряд ли следовало ожидать от них какой-нибудь выгоды; дальнейшие поиски «южного материка» могли бы дорого обойтись. Все же открытие Буве поколебало веру в существование южного материка. Пример был подан, и несколько мореплавателей, в том числе два французских, желая установить истину, вскоре направились по следам Буве. Сообщив некоторые сведения об этой мало известной экспедиции, мы хотели воздать должное французскому мореплавателю, пионеру изучения южных широт; ему принадлежит честь указания пути великому английскому исследователю – Джемсу Куку.

Другому капитану Французской Ост-Индской компании, прославившемуся во многих сражениях с англичанами, Жану Франсуа Мари де Сюрвилю, выпало на долю тридцать лет спустя после экспедиции Буве совершить важные открытия в Океании и вновь обнаружить, почти одновременно с Куком, землю, открытую некогда Тасманом и названную последним Землей Штатов. Вот как это произошло.

Лоу и Шевалье, правители французской Индия, решили снарядить на свои средства судно для торговли в южных морях. Они посвятили в свои планы Сюрвиля и отправили его во Францию. Получив необходимое разрешение от Ост-Индской компании, он взял на себя руководство оснащением судна. В Нанте был снаряжен корабль «Сен-Жан-Батист», который снабдили трехлетним запасом продовольствия и всем необходимым для дальней экспедиции. Затем Сюрвиль направился в Индию, где Лоу предоставил в его распоряжение двадцать четыре туземных солдата. 3 марта 1769 года «Сен-Жан-Батист», выйдя из бухты Анжели (восточное побережье Индостана), направился в гавань Пондишери, где принял добавочный груз.

2 июня Сюрвиль покинул Пондишери и взял курс на Филиппинские острова. 20 августа он бросил якорь у островов Бабуян (в проливе Баши). Слово «баши» означает на местном языке возбуждающий напиток, изготовляемый островитянами из сока сахарного тростника, который настаивается в течение нескольких дней на каких-то черных зернах.