— Вот такая извращенная логика! — вставил свое соображение Пакер. — Но знаешь, что еще интересно? Сетер с самыми своими приближенными учеными занимается сейчас проблемой хронокамеры.

— А какая с ней может проблема? — удивился Лекер. — В ней же время изначально текло нормально!

— Вот именно, что текло! — хитро улыбнулся Пакер. — А теперь перестало!

— Перестало течь?! — ахнул Лекер.

— Перестало течь нормально!

Приближение регинянского катера заметили не сразу. И только лишь когда он завис над селом, поблескивая каплевидным полупрозрачным корпусом, когда залаяли испуганно-злобно собаки, поглядывая вверх, — его увидели и жители. Катер словно только и ждал, когда на него обратят внимание. Он, неуклюже раскачиваясь, стал медленно опускаться.

Кто-то из мальчишек прибежал к дому участкового и крикнул через окно:

— Дядя Ваня! Прилетел кто-то! Идите скорее к школе!

Спиридонов метнулся к двери. Алексей с Илмой и ваклианами поспешили за ним.

Катер стоял на школьном футбольном поле, похожий на большой ученический пенал с прозрачной крышкой. Как раз, когда Спиридонов и остальные подбежали к полю, крышка эта стала поворачиваться и полностью ушла внутрь борта. В катере сидел потный и бледный Кирилл Невостребов. Сначала всем показалось, что позади него сидят еще двое в странной блестящей одежде. Но когда Кирилл выбрался из катера, эти двое даже не пошевелились.

Кирилл увидел приближающегося Спиридонова и со всех ног бросился к нему.

— Дядя Ваня! — закричал он на бегу, еще издали. — Беда! Всех наших взяли в плен!

Снова все сидели за обеденным столом Спиридонова, только к прежним лицам добавился еще Кирилл. Парень, выпив с пол-литра молока, только-только пришел в себя, как прибежала, услышав новость, его мама. Она обняла сына, заплакала, хотела увести его домой, но даже Спиридонов не успел ничего сказать, как юноша сам нежно, но твердо отстранил мать и произнес таким голосом, словно ему было не семнадцать лет, а все сорок:

— Иди домой, мама. У нас мужские дела.

В другое время мать наверняка показала бы сыну, какие еще бывают дела при разговоре с матерью подобным тоном, но сейчас она отчего-то стушевалась, тихо всхлипнула и направилась к выходу. Перед самой дверью остановилась, оглянулась и едва слышно спросила:

— Отец жив?

Кирилл молча кивнул.

Едва за женщиной захлопнулась дверь, Спиридонов нетерпеливо воскликнул:

— Ну, давай, Кирилл, не томи душу, рассказывай все подробно! И давай по порядку!

Юноша не заставил себя ждать. Он заговорил быстро, немного нервно, но в целом держался достойно, хотя рассказ его произвел на всех окружающих эффект если не шока, то большого потрясения…

Кирилл рассказал всю историю, как и просил Спиридонов, с самого начала.

После того, как отряд из двадцати четырех мужчин, одним из которых был сам Кирилл, вышел к окраине Никольского — на угор за церковью, — Митрич раздал всем марлевые повязки, пропитанные сделанным им составом. От повязок неприятно пахло лекарствами, но и сам воздух вокруг вонял уже намного неприятней.

Мужики, кто с шутками, кто с матерком, нацепили на себя повязки и все без исключения поняли, что сделали это не зря — дышать стало гораздо легче.

— Ничего, потерпите немного, — пробурчал Митрич, — в моей лаборатории есть нормальные фильтры. А этих на час-другой хватит, больше нам не надо — тут недалеко.

Скоро отряд ступил на поверхность регинянской территории. От одного взгляда вокруг мутило едва ли не больше, чем от вони, которая все же пробивалась даже сквозь повязки. Мужики старались не смотреть по сторонам на розовые, красные, пурпурные отростки, извивающиеся, словно огромные мясистые черви. Смотрели в основном в спину впереди идущего, потому что даже под ноги глядеть не хотелось — и там что-то извивалось, упруго колыхаясь и пружиня при каждом шаге. Создавалось впечатление, что идешь по чему-то живому…

— Что ж вы сами-то на катере не прилетели? — подал кто-то голос, обращаясь к Митричу. — Сейчас бы вжик-вжик — пара рейсов — и все на месте! Не надо бы было месить эту гадость…

— Ну, во-первых, я люблю пешие прогулки, — усмехнувшись, ответил Митрич, — во-вторых, я не собирался сюда возвращаться, а в-третьих, в катер помещается всего два пассажира, не считая водителя. Таким образом, пришлось бы сделать двенадцать рейсов туда и обратно, что получилось бы вряд ли быстрей, чем сейчас.

— Зато не так противно!

— Не барыни, чай! — фыркнул в ответ старик.

Через полчаса ходьбы кто-то, идущий за Митричем в числе первых, закричал вдруг радостно, глянув все же в сторону:

— Мужики, глядите, море!

Отряд остановился. Слева от них действительно начиналось самое настоящее море! А впереди и далеко справа виднелись уже какие-то причудливые строения, тускло поблескивая под серым небом элементами своих футуристических конструкций.

— Пойдемте, господа! — позвал Митрич. — Осталось совсем немного! А то маски перестанут действовать — мало не покажется!

Действительно, еще минут через двадцать все уже входили в регинянское жилище Митрича, бывшее одновременно еще и лабораторией, и мастерской, и, возможно, спортивным залом — настолько оно было большим и заставленным чем-то совершенно непонятным. В основном, в помещении присутствовали приборы, — во всяком случае, на приборы все эти блестящие штуковины с подобиями экранов, кнопок и тумблеров были похожи более всего. Митрич, однако, не задержался здесь, проведя всех сквозь бесшумно открывшийся в стене проем. Теперь отряд оказался в комнате, показавшейся после лаборатории совсем маленькой. В этом помещении не было совсем ничего, кроме одинаково светло-серых стен, пола и потолка. Митрич, однако, понажимал что-то где-то (словно наобум по стене) и прямо из стен выехали какие-то толстые, тоже серые, диски. Самое странное, что диски эти зависли прямо в воздухе.

— Садитесь! — приглашающим жестом махнул своими щупальцами Митрич, указывая на диски.

Мужики нерешительно приблизились к висящим в пустоте предметам. Митрич весело фыркнул, видя всеобщее замешательство, и показал пример, со всего маха плюхнувшись на один из дисков, из которого моментально «выросли» удобные спинка и подлокотники, превратив диск в шикарное кресло без ножек.

Его примеру последовал Кирилл и блаженно застонал от наслаждения — столь удобным было сиденье! Следом, один за другим, уселись все. Митрич же, напротив, встал.

— Вы пока отдыхайте, я сейчас приготовлю и принесу вам всем фильтры. Ну, а потом — за учебу!

С фильтрами дышать оказалось гораздо удобней и приятней, чем через надоевшие, намокшие повязки. Правда, Митрич предостерег всех от дыхания ртом. Многие сразу же полезли за куревом, отчего Михаил Дмитриевич просто остолбенел.