Под его лопаткой показался наконечник толстой стрелы, с которого вяло капала на камни темная кровь.

— Я в седле, — пробормотал Красный князь и потянулся к древку, торчащему из груди.

Сестра схватила его за руку.

— Не смей! Ты истечешь кровью!

— Без тебя знаю, — он высвободил запястье, быстро обломил оперение и тяжело выпрямился. — Не надейся, убить меня не так просто.

Подбежал Оливул.

— Что с тобой, Донай?

— Не видишь? — усмехнулся тот. — Стрелу словил. А ты со снайпером познакомился?

— Поблизости никого нет. Донай, это серьезная рана, и…

Красный князь отпрянул, когда брат хотел взять его за плечо.

— Сам справлюсь, не впервой.

Вдруг земля под ногами внемиренцев дрогнула, угрожая новым обвалом.

— В Надмирье! — крикнул Бер-Росс.

Юлька не медля распахнула Структурный вход и окунулась в иное измерение, уверенная, что братья последуют за ней, но Донай спасаться бегством не собирался. Он демонстративно отступил от черного зигзага и был несказанно удивлен, когда Оливул, отложив всякую дипломатию, быстро сформировал рядом с ним новые ворота и бесцеремонно втолкнул его на Путь.

— Какого черта?.. — прохрипел Ви-Брук, уставившись на кузена.

— Молчи, — жестко велел тот, продолжая держать упрямца за руку, и громко позвал: — Юля!

Его зов пролетел по Структуре. Ответа не последовало, девушка была далеко.

— Отпусти, — Донай попытался вырваться. — Что ты от меня хочешь?

Белый князь наклонился к его лицу.

— Я хочу, чтобы ты остался в живых. Мне безразлично, кем ты меня считаешь — главным своим врагом, воплощением зла или самим дьяволом… Юля!

Он разглядел ее в трех Путях от себя.

— Я иду! — донеслось в ответ.

Оливул оглянулся. Тот самый вихрь, который вынудил их завернуть в пустынный Мир, неукротимо приближался. Ни ускользнуть от него, ни спрятаться теперь возможности не представлялось. Воспользовавшись последними мгновениями порядка, Белый князь вновь послал свой голос к подруге.

— Нет, Юля! Найди Волка, приведи помощь!

Услышала она или нет, Бер-Росс не узнал, поскольку бунтующий хаос обрушился на Путь. Структурные силы захватили внемиренцев и понесли по пространству. Каналы, Миры, дыры, воронки — все смешалось в неразделимый ком. Исчезли направления и опоры, целостность канула в рой мелочей, понятия тела и сознания — и без того весьма условные в Структуре — перепутались окончательно, и чтобы сохранить свое «я», требовалась сильная воля и упорное стремление к обозначенной цели. Оливул знал это теоретически, но ориентир в пространстве заранее определить не успел. Единственной его мыслью было: любой ценой удержать брата. Какое-то время Донай боролся с вихрями сам, но вдруг его тело обмякло, и Белый князь с ужасом понял, что теряет его.

— Нет! — крикнул он и, попавший в объятия страха, не услышал сам себя.

Голос, слух, зрение, чувства отказывались подчиняться, натянулась и готова была лопнуть тонкая нить, соединяющая рассудок и сущность.

Но накатившаяся паника неожиданно сменилась уверенностью, будто сошедшей свыше. Оливул сконцентрировал силы. Как ему удалось встать на Путь и втащить за собой раненого, он не помнил, но упругий поток подтолкнул обоих к границе Мира и бросил в тьму земной ночи. Промозглый ветер обволок пришельцев тучей мелких льдинок, беспощадно хлеставших по лицу. Структурный вихрь сделал последний виток, и внемиренцы очутились на мраморном полу холодного зала. Не медля ни секунды, Оливул вскочил и приказал высоким двустворчатым дверям затвориться. Заскрипели век не смазанные стальные петли, ворота качнулись раз, другой и, сражаясь с бураном, потянули навстречу друг другу массивные створы. Гулкий удар возвестил о выполнении приказа, и в зале стало тихо.

Бер-Росс некоторое время стоял не шевелясь. Силы Созидания дремали в глубинах сущности, и тем не менее между ним и гранитными стенами незнакомого замка каким-то образом установилась незыблемая связь, а кто-то или что-то упрямо искало его понимания. Не успев обдумать свои действия, Оливул устремился навстречу, и в ответ лавина ни с чем не сравнимой мощи ворвалась в тело. Сотни беззвучных голосов и тысячи новых образов предстали перед ним. Ему открылось то, что испытывает камень, вросший в землю; он услышал далекий гул скал и восторг закаленного металла, шепот вездесущего песка и плач разбитых плит.

Наваждение растворилось в густом сумраке.

— Твердь, — прошептал Белый князь и почувствовал, что Стихия готова выполнить любое его веление.

В его руках находились легионы войск Тверди, способные разрушать и созидать. Усилием воли Белый князь поднял в своем сознании прочный заслон, чтобы случайное желание в одночасье не превратилось в губительный приказ.

— Нет, не сейчас, — медленно проговорил он вслух, стараясь преобразовать слова в нечто, понятное Стихии.

Мощь медленно отступила, но рядом осталась невидимая, неосязаемая опора. Оливул стряхнул со лба холодные капли пота и обернулся в поисках Ви-Брука.

— Донай, — позвал он и, рассмотрев в темноте лежащего, присел возле. — Донай, ответь!

Тот был без сознания. Проведя рукой по его груди, Бер-Росс не нашел древко стрелы, зато обнаружил, что одежда обильно пропитана кровью. При отсутствии освещения нечего было и думать об осмотре раны, и внемиренец приготовился призвать Силу Созидания, как вдруг сквозь полумрак пробился лунный свет. Мгла растеклась по углам, и в зале прозвучало:

— О, как давно сюда не заходили путники!

Оливул круто повернулся на голос.

— Кто здесь? — спросил он негромко, и пустота услужливо повторила его слова.

— Я Дымиус, смотритель замка, — на лестнице, ведущей на окутанный тенью этаж, просматривался серый силуэт, не то женский, не то юношеский. — Слава всевышнему! Ко мне заглянули гости!

Белый князь внимательно следил за приближающимся человеком. Чутье экзистора подсказывало, что на этом месте велась или до сих пор ведется Игра, но смотритель, без сомнения, не являлся представителем плеяды образов. Это был невысокий, удивительно хрупкий мужчина неопределенного возраста, и только его утомленные глаза выдавали груз прожитых годов. Одетый во все серое, он выглядел как посох, обвешанный пылью и паутиной.

Смотритель подошел к Бер-Россу, остановился на почтительном расстоянии и церемонно раскланялся.

— Добро пожаловать, господин.

— Мое имя Оливул Бер-Росс. Почему вы назвали меня господином?

В глубоких черных глазах под клочьями бровей вспыхнуло удивление.

— Как же иначе? Вы повелеваете камнем и металлом!.. Что это? Кровь? — в скрипучем голосе появилось плохо скрываемое возбуждение. — Вы ранены?