– Клейтон Пауэлл?

– Нет, сэр, Пелл. Клейтон Пелл. Вам знакомо это имя?

– Не припоминаю.

Харди подался вперед и начал кашлять в ладонь. Его тело содрогалось от конвульсий.

– Чертовы сигареты! Что натворил этот Пелл?

– Мы не имеем права раскрывать детали расследования. Упомяну лишь о том, что, по нашему мнению, он замешан в грязных делах, и нам будет легче разобраться с ним, если мы больше узнаем о его прошлом. У нас есть его фотография, и мы хотели бы показать ее вам.

Чу достал снимок Пелла. Харди долго рассматривал его, затем покачал головой:

– Не узнаю.

– Такой он сейчас, а с вашим сыном жил лет двадцать назад.

Казалось, это удивило Харди.

– Двадцать лет назад? В то время ему было… А, понимаю, это тот мальчик, чья мать жила с Чилтоном где-то в Голливуде.

– Неподалеку от Голливуда. Вы правы, в то время ему было около восьми лет. Теперь вспомнили?

Харди кивнул и от этого снова закашлялся.

– Не подать вам воды?

Старик махнул рукой, отказываясь от предложения, но продолжал с присвистом сопеть, отчего на его губах выступила слюна.

– Чилл пару раз приезжал с ним сюда. И все.

– Вы говорили когда-нибудь с сыном об этом мальчике?

– Он только сказал, что мальчик трудный. Мать уходила и оставляла сына на него, а у него нет отцовских задатков.

Босх кивнул, словно получил важные сведения.

– Где теперь Чилтон?

– Я уже говорил: не знаю. Он больше не навещает меня.

– Когда вы с ним виделись в последний раз?

Харди потер щетину на подбородке и снова кашлянул в ладонь. Босх поднял глаза на стоявшего Чу.

– Напарник, не принесешь ему воды?

– Не надо, я в порядке, – запротестовал хозяин.

Но Чу, услышав условный код, направился по коридору, проходившему рядом с лестницей, искать кухню или ванную. Босх надеялся, что Чу успеет бросить быстрый взгляд на первый этаж дома.

– Вы помните, когда в последний раз видели сына? – опять спросил Гарри.

– Мм… не припоминаю. Сколько-то лет назад… нет, не могу сказать.

Детектив кивнул, будто говоря: уж ему-то известно, как распадаются семьи и дети со временем уходят от родителей.

Чу вернулся со стаканом воды из-под крана. Стекло не блистало чистотой – на нем виднелись отметины от пальцев. Передавая стакан Харди, напарник покачал головой. Во время краткого обследования дома он не заметил ничего подозрительного.

Харди сделал глоток, а Босх продолжал гнуть свое, спрашивая о сыне:

– У вас есть его адрес или номер телефона? Нам очень нужно поговорить с ним.

Харди поставил стакан рядом с пепельницей. Потянулся рукой туда, где на рубашке расположен нагрудный карман. Но на халате в этом месте кармана не было. Это было подсознательное движение – он искал сигареты. Босх помнил, что делал то же самое, пока не бросил курить.

– Нет у меня его телефона.

– А адрес? – не отступал детектив.

– И адреса тоже нет.

Харди опустил глаза, словно признавая свое поражение в роли отца и недостатки того, кто был назван в его честь. А Босх, как обычно делал во время допросов, стал непоследовательно перескакивать с вопроса на вопрос. Он оставил уловку, с которой они пришли в этот дом: его больше не волновало, верит ли ему Харди или понял, что он копает не под Пелла, а под его сына.

– Ваш сын, пока рос, жил с вами?

Толстые стекла очков увеличивали глаза Харди, и от этого их реакция была еще заметнее. Вопрос не прошел бесследно. Быстрое движение глаз было своеобразным ответом.

– Мы развелись с его матерью. Это случилось довольно рано. Я мало виделся с Чилтоном. Мы жили раздельно. Его воспитывала мать – она уже умерла. А я посылал ей деньги…

Он сказал это так, словно считал деньги своим единственным долгом. Босх кивнул, продолжая изображать понимающего и сочувствующего слушателя.

– Она никогда не жаловалась, что у сына неприятности или что-то в этом роде?

– Я решил… вы ведь сказали, что расследуете прошлое… как его… Пауэлла. А задаете вопросы о том, как рос мой сын.

– Пелл, мистер Харди. Его зовут Клейтон Пелл.

– Вы пришли не по поводу него?

Есть! Игра окончена. Босх начал подниматься.

– Так ваш сын не здесь?

– Я сказал вам, что не знаю, где он.

– Не возражаете, если мы поищем его?

Харди вытер губы и покачал головой.

– Для этого вам необходим ордер.

– Не обязательно, если речь идет о безопасности, – парировал Босх. – Давайте поступим так: вы пока посидите здесь, а я быстро осмотрюсь. Чу я попрошу побыть с вами.

– Мне совершенно не нужно…

– Я хочу быть уверен, что с вами все в порядке.

Босх вышел, оставив напарника успокаивать Харди, и двинулся по коридору. Дом был типовой планировки – кухня и столовая располагались за гостиной. Чулан под лестницей и ванная комната. Гарри мельком заглянул в эти помещения, понимая, что Чу, когда ходил за водой, их уже осмотрел, и открыл дверь в конце коридора. Машины в гараже не было – помещение занимали груды ящиков и поставленные у одной из стен матрасы.

Он повернул назад к гостиной и, подойдя к лестнице, спросил:

– Мистер Харди, у вас нет машины?

– Если мне нужно куда-нибудь ехать, я беру такси. Наверх не поднимайтесь.

– Почему? – Стоя на четвертой ступеньке, Босх взглянул на хозяина.

– У вас нет ордера и вы не имеете права.

– Ваш сын на втором этаже?

– Там никого нет, но я вам не разрешаю подниматься туда.

– Мистер Харди, мне необходимо убедиться, что нам здесь ничто не угрожает и что вы, когда мы уйдем, останетесь в безопасности.

Босх продолжал подниматься по ступеням. Запрет Харди заставил его насторожиться. Достигнув уровня второго этажа, он достал пистолет.

И здесь расположение комнат повторяло знакомую планировку городского дома. Две спальни и ванная между ними. В первой явно ночевал сам хозяин – постель была не убрана, на полу валялось грязное белье. На прикроватной тумбочке пепельница с окурками, на столике баллоны с кислородом. Стены пожелтели от никотина, повсюду налет пыли и пепла от сигарет.

Босх взял один из баллонов. На наклейке было написано, что в баллоне содержится жидкий кислород и его можно применять только по указанию врача. Имелся также телефонный номер компании «Реди эр», поставлявшей баллоны. Босх взвесил баллон на ладони. Он показался ему пустым, хотя он не стал бы утверждать это. Поставив баллон на место, Босх повернулся к закрытой двери.