— У-у-у! — разочарованно заголосили обе. — Такая скукотища!

— Надеюсь, мне не нужно объяснять, насколько важно для нас сохранение хороших отношений с этой семьей, — с металлом в голосе проговорил супермен. — Дискуссии неуместны. Я сказал, что мы с невестой прибудем в семнадцать тридцать ноль-ноль… — Тут Нил сделал вид, что закашлялся. — Значит, мы Прибудем ровно к обозначенному времени. Собирайтесь.

— А про меня, между прочим, ты не договаривался! — Ляля показала брату розовый язычок. — Так что катитесь к своим старым занудам, а мы с Нилом останемся и будем веселиться вовсю! Верно, Нил? — Она накрыла его ладонь своей и посмотрела в глаза щенячьим взглядом. Устоять было невозможно. — Музон врубим, Павла с Елкой позовем…

— У Черновых нет никого, — сообщил Александров. — И дорожка заметена.

— Тогда в пансионат на дискотеку смотаемся. Все веселее.

Будущий атташе вздохнул.

— Имеешь право… Марина, а ты собирайся.

Задонская жалобно глянула на Лялю.

— Счастливчики! Хоть до станции проводите.

— Это всегда пожалуйста! Нил, ты готов?.. Прогулка по свежему, морозному воздуху изрядно взбодрила, они кидались снежками, пересмеиваясь, помогли детишкам из санатория лепить бабу. На дачу возвратились румяные, изгвазданные в снегу, веселые и голодные. Остатки вчерашнего пиршества пришлись очень кстати, шампанское тоже нашло себе применение, так что от стола Нил отвалился сытым удавом.

— Надо бы протрястись, — заметил он, затянувшись Лялиным «Мальборо». — Отдышимся минут двадцать и двинем в пансионат на плясы.

— Еще чего! — Ляля надула губки. — Растрястись можно и по-другому.

— Как именно? — с усмешкой поинтересовался он.

— Пойдем наверх — покажу…

Ляля Александрова поостереглась вписывать своего нового бойфренда на родительскую дачу на все зимние каникулы — лишние сплетни были ей ни к чему, во всем нужна мера. С другой стороны, государство подарило студенчеству почти три недели законного безделья, и не использовать их по максимуму было глупо. Над этой проблемой она думала недолго, и за интересную сумму в пять рублей восемьдесят копеек Нил получил в полное свое распоряжение двухместный номер в непростом пансионате, расположенном в десяти минутах ленивой ходьбы от казенной дачи Александровых.

Однако обстоятельства оказываются сильнее самых хитроумных планов. Ни на первый, ни на второй, ни на третий день Ляля в окрестностях пансионата не появилась. По три-четыре раза на дню Нил проходил мимо дачи, но окна ее были темны, а тропка, ведущая к воротцам, занесена снегом. Городского же Лялиного телефона Нил не знал — как-то не удосужился спросить.

Между тем вокруг бурлила молодая каникулярная жизнь с ее увеселительными прогулками, танцульками, попойками и мимолетными романами. Оными последними Нил был сыт по горло и предпочитал коротать время в сугубо мужской компании, за картишками или бильярдом. Но и там все разговоры крутились вокруг баб. Оценивали стати, хвастали победами, делились наблюдениями, заключали пари. Нил отмалчивался, отмечая про себя, что практический опыт его прыщавых собеседников едва ли превосходит их осведомленность в тонкостях китайской каллиграфии. А девы, будто сговорившись, выделяли из круга молодых людей именно Нила, и взгляды их были весьма недвусмысленны…

У нее было редкое, мифологическое имя — Мойра. Ее густые кудри отливали ненатуральным фиолетовым цветом, зубы и ноги отличались не правдоподобной длиной, величина выкаченных зеленых глазищ раза в два с половиной превышала среднестатистическую, а амплитуда и тембр голосовых модуляций были вовсе нечеловеческими. Возможно, ничего бы между ними и не случилось, если бы у Нила не закончились вечером сигареты, а дорога в буфет не лежала бы через холл, где разворачивалось очередное цветомузыкальное действо и как раз объявили белый танец. Первой к вжавшемуся в стенку Нилу подлетело это двухметровое чудо в обтягивающем брючном костюме, алом и пупырчатом. Дама была настолько экзотична, что Нил проникся, протанцевал с ней четыре танца подряд, потом увел в буфет и угостил мороженым. Потом был его номер, шампанское при свечах и ночка, в течение которой пылкая Мойра умудрилась сломать кровать, уронить тумбочку, разбить головой стакан, визгом перебудить весь этаж и довести Нила до судорожного смеха с икотой.

Завтрак они благополучно проспали и еле-еле пробудились к обеду. В столовой Мойра всячески демонстрировала близость к Нилу — заправляла салфетку ему за воротник, дула на обжигающий рассольник, перекладывала на его тарелку свой салат и куриный шницель. Нил забавлялся, глядя на нее, а когда она уронила на себя кусок кремового торта и посадила на брюки заметное пятно, галантно сопроводил Мойру до туалета, а сам остался поджидать ее в вестибюле, отправив в рот сигарету. Но тут из женской комнаты донесся такой истошный визг, что зажженная спичка выпала у него из рук. Он едва успел развернуться и поймать в свои объятия растрепанную Лялю, сжимавшую в руке туфлю на толстой платформе. За ней с искаженным лицом мчалась Мойра, выставив вперед острые фиолетовые коготки и свободной рукой прикрывая глаз. Нил закрыл дрожащую Лялю своим телом. Когти замерли в сантиметре от его лица.

— Опомнись! — гаркнул Нил.

— А она первая начала! — плаксиво, как детсадовка, прогундосила Мойра. — Я захожу, а она меня туфлей в глаз! Как только дотянулась, сучка мелкая!

— Сама ты сучка, дылда! — задорно выкрикнула Ляля из-за плеча Нила. — Я тебя отучу мужиков чужих уводить!

— Так это ты из-за меня, что ли? Это я виноват, не она. Ждал тебя почти неделю, вот и решил, что ты нашла новое увлечение…

— И полез на эту каланчу лупоглазую!

— Заткнись, насекомое! — взвизгнула Мойра и через голову Нила попыталась схватить Лялю за волосы.

— Тихо, тихо, девочки., . — миролюбиво начал Нил.

— Или я, или она! — в унисон крикнули обе и сконфуженно замолчали.

— Ну, я прямо не знаю… — Нил задумался. — Ситуация, однако. Не втроем же нам отдыхать, в самом деле.

Ляля и Мойра дружно сделали по шагу в сторону и смерили друг друга долгим, изучающим взглядом.

— А что? — медленно проговорила Ляля. — Такого я еще не пробовала.

— Я тоже, — призналась Мойра. — Может, прямо сейчас и начнем? Нил вздохнул.

— Сначала надо бы тебе лед к глазу приложить. А то будешь Мойра бланшированная…

Она же первая и спеклась, не сдюжив комбинации мандаринового ликера и взрывного эротизма, а Ляля Александрова, накидывая потом на плечи халат, предложила Нилу:

— Пойдем кофейку тяпнем, мне все равно сваливать через час, с первой электричкой.

— Зачем так рано?

— Надо было еще вчера. Я ведь попрощаться заезжала. Отца на замминистра двинули, мы переезжаем в Москву.

— Грустно, — сказал Нил, не кривя душой.

— Не надо песен. Уж ты-то безутешным не останешься.