Это Валентин Елыгин. Он грузчик. Пакует холодильник. У него работа такая, паковать и курить. Лицо его выражает неудовольствие, он считает себя рабом, но ничего не может поделать. Этакая безысходность самовнушения. Наконец он натягивает последнюю ленту, оттягивает холодильник в сторону – и замечает собаку.

Пёс породистый. Такого пса он видел в сериале «Карин и её собака». Давно. Как точно порода называется, Елыгин не знает. Пёс приземистый и длинный, как такса, но крупней в три раза. Глаза «кто тебя обидел» грустно смотрят из-подо лба. Морщинистая кожа на шее требует срочной глажки.

Собака обнюхивает кусты, подходит то к одной открытой двери склада, то к другой. Тонкий хвост торчком… А где хозяин? Пёс – бродяга, можно предполагать. Потерялся.

Елыгин подзывает его. Тот спокойно подходит к нему – и Елыгин накидывает собаки на шею петлю из снятой с холодильника ленты.

– Ты чей? – спрашивает он пса и отводит в склад, привязывает ленту к столбу. Собака смотрит на него большими печальными глазами.

– Потерпи до конца дня, – говорит он ему. – Не обижу. – И у него меняется настроение.

Валентин живёт один. Ему страшно по ночам в трёхкомнатной квартире. Он даже фильмы ужасов не смотрит по вечерам, боится, хотя любит этот жанр. Поэтому, если и смотрит, делает это днём, в выходные дни.

С собакой страх исчезнет.

Елыгину было приятно осознать, что такого пса можно вернуть за хорошее вознаграждение хозяину, коль скоро тот объявится. На крайний случай – продать, если что. Потом. А в детстве он всегда мечтал иметь собаку, но родители не позволяли ему обзавестись такой мечтой.

И вот он идёт домой, ведёт пса на самодельном поводке. Пёс по ходу движения обнюхивает всё, что ему позволяет обнюхать новый хозяин, а заодно успевает поднять ногу, чтобы отлить.

Идущие навстречу пешеходы обращают на собаку внимание. Елыгин получает удовольствие от этого, как будто он идёт вместе с красивой женщиной, на которую не просто смотрят – любуются ею.

Он соображает, как назвать пса. В голове вертятся имена: Джек, Жак, Пират… Может, назвать его Василий? Нет. Человеческое имя не устраивает Валентина. Если и человеческое, тогда лучше иностранное. Но ни одно из имён не ласкает ему слух. Надо так, чтобы и псу было приятно.

В квартире собака почувствовала себя вольно. Она сразу зашла в кухню, как только её отцепили от самодельного поводка, села возле холодильника – видимо, известен был ей этот кухонный предмет.

– Ты голоден? – спросил Валентин. На что пёс ответил громким лаем.

Из холодильника была извлечена кастрюля с борщом. Пёс смачно облизнулся, предвкушая сытную трапезу. Валентин достал самую большую чашку, налил туда борща – полкастрюли нету!

Выражая нетерпение, собака ткнула морду в чашку, как только ей поставили еду, – голод не тётка. Длинные уши полоскались в борще, пёс вертел головой, измазывая паркетный пол жирным бульоном, летели слюни – это не понравилось Валентину, но ничего не поделаешь, животное – оно такое, не человек: чего серчать, когда уже того…

Отведав борща, собака посмотрела на Валентина.

– Мало?

Ответа не последовало. Но пёс смотрел в глаза Елыгину так, что тот глубоко вздохнул и отдал свою порцию. На что пёс радостно пролаял и съел всё, что ему предназначалось. И, видимо, не отказался бы от третьей пайки – настоящий проглот.

Валентин просто попил чаю. Заодно обзвонил знакомых, предлагая купить у него породистую собаку, но назвать породу не мог – ссылался на известный сериал, и только. Его посылали… и гнев в нём умножался надвое.

– Да, на чертей мне твоя собака нужна… – говорил один.

– Я бы своего слюнтяя сам бы отдал кому-нибудь… – сказал другой.

И все в один голос матерились, а когда Елыгин начинал настаивать – добавляли: «Иди ты…».

В это время пёс вошёл в комнату и притих. Валентин убрал на кухне за собой и собакой, выключил тусклый свет – он экономил на всём.

Пёс лежал на диване, спал. Странный запах витал в воздухе – не псина вроде. Валентин разозлился на собаку, согнал её с дивана: «Вон твоё место, у порога», сказал он и увидел большую кучу говна на паласе.

Кличка родилась сама собой – Гандон. Но любая тварь, однако, хочет жить, как она хочет. Собака не исключение.

Так получилось, что имя не понравилось Елыгину. И вряд ли могло понравиться собаке, если бы она поняла его смысл. Но она откликалась на скабрёзную кличку, приветливо крутила тонким хвостом.

Ночью Валентин спал плохо. Как только он засыпал, Гандон запрыгивал ему на ноги. Так как пёс был не маленький, Елыгину казалось, что ему сваливают мешок картошки с большой высоты. Он включал свет, брал пса на руки, уносил в прихожую, шёл в спальню, и только он засыпал – мешок картошки приземлялся на прежнее место.

Утром Гандона вывели на прогулку. Может, Валентин сделал бы эту услугу для собаки значительно позже, но Гандон стал скулить и лаять.

Гуляя с собакой с заспанными глазами и борясь со сном, Елыгин подумывал о том, чтобы скорей нашёлся хозяин.

Но хозяин не находился.

Три дня Гандон уже жил у Елыгина, ел больше его и тихо срал прямо на палас, в одном и том же месте. На утренних и вечерних прогулках Гандон как будто специально не оправлялся. Елыгин попытался однажды даже ударить собаку, но Гандон зарычал.

– Думается мне, большой ты прохвост, собака, – сказал он ему.

Короче, произошла полная несовместимость собаки и хозяина. Елыгин подумал, было дело, выгнать Гандона из дому навсегда – такого пса подберут, однозначно. Даже мысль о выгодной продаже у Елыгина исчезла напрочь, ведь как ошибаются те, кто считает деньги… считает деньги поводырями в том неизвестном направлении, где, если разобраться, присутствует опустошение и ничего в общем-то нет… Так все мы считаем деньги.

Но тут вмешался случай: жена следователя Баскакова, Наташа, увидела собаку, сказала, что это редкая порода и спросила, как зовут симпатягу.

– Гандон, – ответил Елыгин с серьёзным видом.

– Что так? – удивилась Наташа.

– Заберёшь, узнаешь, – сказал Елыгин.

И добавил:

– Он чем-то меня напоминает. Собаки всегда похожи на хозяев, – Валентин не шутил, он говорил правду, без всяких намёков.

– Говоришь, просто забрать?

– Даром отдаю, – сказал Валентин.

А после он, конечно, пожалел, что не взял денег. Пусть даже с жены следователя.

Это квартира следователя Баскакова. Богатая обстановка, евроремонт, дубовый паркет, плазма и прочая дорогая срань, которая, очень вероятно, находилась в квартире не к месту.

Мужа Наташи звали Евгений Николаевич. Он был следователь по особо важным делам в городской прокуратуре, человек занятый, серьёзный и с плоским чувством юмора, то есть – совсем без него.