потому что тяжелый воздух едва-едва заползал в легкие. Если он еще хоть немного сожмет пальцы — я впрямь задохнусь.

Из тумана показались еще двое. Один из них присвистнул, порылся в кармане и достал какой-то большой светлый треугольник, которым наотмашь залепил мне рот и нос. Чужая рука на шее ослабла, но дышать снова было нечем. Я с трудом выцеживала носом воздух, пропитанный острой химической вонью, которая ударяла в виски. Кажется, я теряла сознание. Но тут же почувствовала, как пленку приподняли с лица. Услышала голос над головой:

— Постой. А если не проснется?

— Значит, так и скажем. Если тихо не сидится сучке.

Вновь стало нечем дышать, и за считанные секунды все заволокло темнотой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

65

Я застал отца в кабинете, за просмотром очередных отчетов Убер Дека. Мне было плевать на его ужимки, его конфеты, его рабыню. Мне было плевать на его настроение, и я не намеревался играть ни в какие игры. Я не находил себе места, едва получил сообщение от Брастина.

Отец удивился, увидев меня. Казалось, искренне. Он помрачнел, прикрыл толстые веки, пристально вгляделся:

— Почему ты здесь? Разве ты не должен быть на Сионе? Как ты объяснишь это в палате?

Я не собирался ничего пояснять. Ни палате, ни отцу. Объяснения — это последнее, о чем я думал. Больнее всего было допускать, что отец имеет ко всему отношение. Это станет весомым ударом.

Я подошел к самому столу, смотрел сверху вниз:

— Я не прощу, если вы причастны.

Он какое-то время молчал, жевал губу. На лице отразилось недоумение, которое быстро сменилось непроницаемой маской.

— К чему, хочу тебя спросить?

— К исчезновению моей жены.

Он замер статуей. Бледнел на глазах, становился мертвым мрамором. Во взгляде отразился неподдельный испуг.

— Что значит «исчезновению»?

Я и без того едва держал себя в руках, а теперь закипал:

— Вы забыли значения слов? Отвечайте мне, отец! Вы причастны?

Он поднялся, уставился в мое лицо:

— Она что, сбежала?

Он с трудом сглотнул. Я отчетливо видел, как ходил над галстуком кадык. Я умолял мироздание, чтобы это смятение было настоящим.

— Отец!

Он вновь опустился в кресло, будто обессилев. Не поднимаясь, открыл кабинетный бар, плеснул сиоловой воды и выпил залпом. Теперь я наблюдал, как его бледные щеки покрываются красными пятнами.

— Как я могу что-то знать? Ты закрыл передо мной двери своего дома. Твой управляющий мне неподотчетен.

— Перестаньте лицемерить! Брастин нашел ход в покоях моей жены, потому что им недавно пользовались. Даю голову на отсечение — это вы!

Он неожиданно кивнул, и я даже отпрянул — думал, показалось. Чтобы Максим Тенал сознался хоть в чем-то?

Но он кивнул снова:

— Да, это я.

— Зачем вы приходили?

Он неожиданно выставил открытые ладони, покачал головой:

— Поговорить. Разъяснить твоей жене о важности возложенных на нее ожиданий. Вы оба не понимаете серьезности ситуации. Оба! Но разговор был коротким — она попросту вышла. Возможно… я был излишне резок. — Он помолчал какое-то время, будто сам удивлялся собственным признаниям. — Клянусь, это все, что я знаю. Я не имею отношения к исчезновению твоей жены. — Он погрозил пальцем: — К твоему назначению — тоже.

Я пристально смотрел на него, стараясь уловить малейшие подсказки, но изо всех сил надеялся на то, что не найду. Только не отец…

Он будто прочел мои мысли. Поднял голову:

— Скажи, чем мне клясться? — Он вновь помолчал. — Я буду честен: девчонка всегда была для меня лишь средством. Я намеревался избавиться от нее, когда она исполнит свою функцию, и женить тебя на Ирие Мателлин. Вот равная тебе партия. Мало того, я сам же озвучивал тебе это. Списывать девчонку сейчас — глупо и недальновидно. И опасно. Мы оба держим ответ перед Императором. Но в остальном моей вины нет. — Отец вновь налил себе воды, промочил горло, будто только что долгие минуты карабкался по дворцовой лестнице: — Почему ты уверен, что она не сбежала?

Я все еще не понимал, могу ли верить словам отца. Но это уже не имело такого значения — я видел лишь единственный выход.

— Потому что она не сбежала. Никогда бы не сбежала без своей любимой рабыни.

Отец сглотнул:

— Что ты знаешь?

Я, наконец, опустился в кресло.

— Она взяла корвет, который я разрешил ей брать для прогулок. Когда она не вернулась через три часа — Брастин начал беспокоиться. Связь с корветом была потеряна. Он поднял своих людей в городе. Корвет нашли только под утро у Котлована. Пилот был мертв.

Лицо отца вытянулось:

— У Котлована?

Я кивнул.

— Она была там. Но теперь уже нет.

— И не было предложений о выкупе?

Я покачал головой:

— Котлован — лишь перевалочная база. Теперь она может быть где угодно. В Котловане не найти следов.

— Если вообще жива…

Я боялся это озвучивать даже мысленно. Но сейчас я терял время. Я поднялся:

— Благодарю, отец. Мне было важно услышать о вашей непричастности.

Я направился к двери, но отец окликнул:

— Куда ты собрался?

— К Императору.

— Я запрещаю! — голос донесся громовым раскатом. Отец подбежал, заглянул в лицо: — Я запрещаю, Рэй!

— Запрещайте. Но я сделаю так, как считаю правильным. Это моя жена. Моя!

Отец цепко схватил меня за руку:

— Не горячись, сын! Ты навлечешь на нас немилость! Прошу!

Сюрприз за сюрпризом!

— Вы? — я не верил своим ушам. — Просите?

Он кивнул. Видел ли я отца таким хоть раз в своей жизни? Думаю, нет…

— Прошу. Что ты скажешь Императору? Опомнись! Мы разберемся сами.

— Скажу так, как есть. Мою жену похитили, отец. Император дал мне ее. Теперь я хочу, чтобы он помог мне ее вернуть. Мою законную жену! А дальше — как будет. Я не стану чего-то ждать.

Отец отпрянул, побледнел:

— Опомнись! Опомнись, Рэй! — Он молча смотрела на меня, недоуменно качал головой: — Ты говоришь, как влюбленный.

— Как должно быть дико для вас слышать, что можно любить собственную жену. Позор? Плевать. Позор в том, отец, что я не сказал этого ей.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

66

Я всегда считал себя сдержанным, хладнокровным, расчетливым. Нет, не такой глыбой, как Юний — я бы вздернулся с тоски.