– Пьешь.

– Ппью.

– За любовь?

– За нннастоящую любовь!

– Один?

Мой невинный вопрос сбил его с цикла. Он невидяще уставился мне в лицо, потом уверенно заявил:

– Тебе скажу!

– Почему мне?

– У тебя лицо ххххорошее. А больше никому. Это ссссекрет.

И замолчал. Я было обрадовался, что больше не услышу ни секретов, ни несекретных сведений, но увы. Он продолжил рассказывать, заикаясь все сильнее и сильнее.

– Ссслушай. Вчччера вечером ппприходит гггруппа. Ддддвенадцать чччеловек, тттридцать семь ммммест ббббагажа. У нас тттакое бббывает. У нннас вввиайпи, пппонимаешь?

– Понимаю.

Я представлял, какая группа такого состава должна была проходить в «ворота» в это время, и навострил уши.

– И тут ппподходит она… Кккрасивая… И ггговорит, чттто у нннее здесь лллюбовь вввсей ее жжжизни… И чччто она хочет еще одну ночь с ним провести, понимаешь? А отец тащит ее обратно. Так не могу ли я сказать что-нибудь, чтобы задержаться здесь на сутки. Или хотя бы до утра?

– А ты?

– А я мммогу. Ннннестабильность канала – штука ннннепредсказуемая, и одновременно могут одни «ворота» ррработать, а дддругие ннннет. Я и объявил, что сегодня больше пппереходов не будет. А завтра с утра станет видно.

– Молодец, помог девушке.

– Я спас лллюбовь!

– Молодец, спас любовь. Большую.

– Да, большую любовь. Очень бббольшую. Знаешь, откуда я знаю, что бббольшую?

– Не знаю, почему ты знаешь.

– Сссмотри, сколько она мне зззаплатила! Ради мммаленькой любви столько не ппплатят!

Он сунул руку в нагрудный карман и достал внушительную пачку тысячных купюр. Лет десять работать надо на первый взгляд.

Я потянулся вперед, схватил его за плечо и крепко встряхнул. Веснушки об веснушки не стукнулись, и даже очки остались на носу, но я на короткое время увидел осмысленный взгляд.

– Если ты не перестанешь болтать каждому встречному и поперечному, останешься и без денег, и без работы, понял?

– Понял. А… А ты?

– Мне – можно, ответил я с интонацией киношного Мюллера. – У меня лицо хорошее.

Испуг у моего собеседника сменился расслабоном, и он снова повалился лицом на стол. Похоже, рассказ и сильные эмоции забрали последние силы моего визави, теперь он старательно изображал валежину и на внешние раздражители не реагировал. Я засунул деньги обратно ему в карман. В пачке оказалась одна сотенная, ее оставил на столе.

Подошла официантка, сгрузила на стол суп, салат и очередную текилу.

– Знаете его?

– Да, частенько здесь ужинает. Живет в соседнем доме.

– Ему, похоже, хватит на сегодня. Можете организовать, чтобы его домой доставили и не ограбили по дороге?

– Сейчас сделаю.

Через пару минут подошел здешний вышибала, принял от меня десятку, взял горе-техника одной рукой и понес к выходу.

Да, забавную историю сейчас услышал. Отвалить кучу денег, чтобы поучаствовать в собственном похищении – вполне в духе Хлои.

Я поднял стопку.

– Ну, за любовь!

Не пропадать же хорошей выпивке?

Конец второй части.

1

Я сидел в одиночестве на веранде, смотрел на закат и хандрил. Большой дом раздражал своей пустотой. Вино было неплохим, но за полгода успело осточертеть хуже горькой редьки. Другие напитки организм воспринимал без восторга, бесцеремонно напоминая о возрасте и изрядно траченном здоровье.

Работа все больше скатывалась в рутину. Мы честно колотили по кнопкам, заворачивая добываемые цифры во все более и более яркие обертки. Начальство всех уровней было довольно, тыкая пальцами в красивые диаграммы и графики на своих модных планшетах. Оно исправно повышало нам зарплаты, платило бонусы и обеспечивало прочий соцпакет. Вроде бы грех жаловаться, большинство здешних жителей о таких условиях может только мечтать, но скучно.

Мы даже скатались в отпуск в Старый мир. В наших российских загранпаспортах внезапно оказалась американская виза и отметка о въезде в Штаты. Приятно оказаться Юпитером, которому положено… Добрался до Канар, проведал родителей. Они вполне обжились и перезнакомились с соседями. Матушка развела в садике цветник и растит там множество разнообразных фикусов и прочих похиподиумов, которые в наших северных краях даже в помещении мерзнут. Батя взялся плотничать. Сварганил во дворе беседку со всей мебелью, летнюю кухню и как раз планировал строительство дровяного сарая. Откуда он собрался здесь на Острове брать дрова, объяснить пока не смог. Так что я помог по хозяйству, натрескался от пуза вкусных маминых пирожков и отбыл обратно со спокойной уверенностью, что у родителей все хорошо.

Димкина подруга все сильнее прибирала моего приятеля к рукам и старательно вила семейное гнездо. Вытащить их из дому даже просто попить пива стало затруднительно, не говоря уже о полуночных посиделках или совместных поездках на природу. Причина скоро стала видна невооруженным глазом. Дело явно шло к пополнению семейства, так что оставалось только радоваться за них да готовить подарки.

От Хлои с самого ее отъезда – ни слуху ни духу. То ли закрутилась среди грызни акул капитала, то ли нашла другое развлечение – не знаю. Пока жду.

Неожиданно понравилось стрелять, особенно когда вместо пальбы в тире по бумажкам попробовал тактический тренажер здешнего Патруля. Это такой домик с комнатами, коридорами и лестницами, по которому ты идешь с оружием, а из неожиданных мест внезапно выдвигаются фигуры, изображающие разных нехороших персонажей. И по ним надо стрелять, причем не просто в корпус, а в конкретное, отмеченное на фигуре место. Стрелять надо быстро, иначе считается, что террорист выстрелил первым и обязательно в тебя попал. Иногда появляются фигуры, изображающие мирных прохожих, заложников, за которыми прячутся негодяи, или коллег-спецназовцев. Так что привычный по компьютерным играм алгоритм «кроши их всех» здесь не работает.

Удивительно, но мои близорукие глазки на коротких дистанциях вполне справляются. И руки двигаются быстро и точно. Чем больше тренируюсь, тем быстрее и точнее. А тренируюсь я много – один хрен нечего делать по вечерам. Да и зарабатываю прилично, расходов у холостяка немного, куда еще деньги тратить?

Пустили меня туда по знакомству. Зацепились в тире языками с мужиком, который оказался главным в нашем Патруле по стрелковой подготовке. Пожалился ему на отсутствие успехов. Он поглядел на мои потуги в тире и вынес вердикт, что занимаюсь я фигней. Пистолет работает до десяти метров, а все, что дальше, требует более серьезных стволов. И если дошло до применения пистолета, то скорость не менее важна, чем абстрактная точность.