Прыжок коня бросил всадника на острие и вырвал из седла. Копье с хрустом переломилось. Третий ремиец, налетев сзади, замахнулся… И двуручный меч Шотара разрубил колено ремийца вместе с наголенником и подпругой. Ржание раненой лошади заглушило истошный вопль всадника, а капитан проворно отскочил и подсек ноги коню еще одного врага.

– Славно, славно, Шотар! – воскликнул вождь соктов, уже подыскавший новое копье.

Капитан засмеялся, отбил удар сверху и, перехватив меч левой рукой, правой схватил всадника за ногу и сдернул с седла. Один из Черных тут же прикончил ремийца ударом копья. Люг проткнул очередного врага. И еще одного. Сокта не зря прозвали Смертным Боем. Шаг за шагом, несмотря на яростные атаки ремийцев, Люг, Шотар и еще десятка три ближайших к ним воинов теснили противника.

Фаргал наблюдал за пехотой Андасана. Он даже разглядел самого? мятежного военачальника. Гигант сидел на коне позади строя в окружении сотни всадников. От него и к нему то и дело скакали гонцы. Андасан умело управлял битвой, но Фаргал знал: с Черными ему не справиться. В центре и на левом фланге пехота Фаргала в полтора раза превосходила противника по численности. Да и экипированы Черные лучше.

«Переслать еще несколько сотен вправо»,– подумал царь.

Ему было не оторвать глаз от своего врага. Как же Фаргалу хотелось добраться до бывшего командира Черных и лично проткнуть ему горло! Но сначала спросить, как мятежный военачальник ухитрился пробраться из Эгерина, через всю Карнагрию, сюда, в Реми. Явно его кто-то прикрывал. Кто-то из сильных Владык. Чем больше Фаргал думал об этом, тем меньше это ему нравилось.

– Царь! – раздался рядом напряженный голос Бехера.– Взгляни, похоже, волки обложили Люга.

Фаргал мгновенно повернулся… И ужаснулся!

Выровненные совсем недавно ряды Черных в беспорядке отступали назад. Кое-кто даже пустился бежать. А ведь атакующих ремийцев осталось не больше восьми сотен против полутора тысяч пехотинцев Фаргала.

Царь быстро обернулся к магу. Но тот отрицательно покачал головой: никакого колдовства.

Но Черные «потекли», и численное преимущество больше не играло роли. Однако побежали не все. Горстка Черных, человек двадцать, продолжала стоять. Этим бежать было некуда: их обложили со всех сторон. Среди окруженных каплей крови горели доспехи Шотара, а приглядевшись, Фаргал заметил и ныряющий вверх-вниз коричневый шлем сокта.

Ярость багровой пеленой застлала взор Фаргала. Он вырвал щит и копье из рук оруженосца.

– А-а-а! – заревел он и, даже не опустив забрала, ударил шпорами коня.– А-а-а!

Боевой жеребец царя, огромный, как носорог, зверь в сверкающих доспехах, снялся с места и, разгоняясь, поскакал вниз.

– Фаргал! Ха! Фаргал! – взвыл Бехер.

И двенадцать десятков царской стражи, сто двадцать Алых, понеслись вслед за своим государем.

Дикой радостью вспыхнули глаза Дарзара. Тысяцкий поднял тяжелое копье с золотым флажком, указал им: вперед!

И сплошная масса всадников в красных, будто окровавленных уже доспехах, сотрясая почву, взрыхляя ее не хуже бороны множеством подкованных копыт, перевалив через гребень холма, покатилась вниз.

Царь лишь на полсотни шагов опередил собственную охрану. А его стража – на три сотни шагов опередила тысячу Алых.

Фаргал достиг первых бегущих. Те, мимо кого проносился огромный всадник, останавливались, оглядывались.

Вражеский воин, преследующий бегущего пехотинца, увидев Фаргала, развернул коня, потянулся, чиркнул мечом по белому наплечнику. Царь проскакал мимо, даже не заметив нападавшего. Все его мысли были устремлены вперед, туда, где, обложенный со всех сторон, бился Люг.

Ремиец поскакал следом, но куда ему было тягаться в скорости с жеребцом царя. Осадив лошадь, он повернулся, выискивая более легкую добычу…

Налетевший отряд Бехера опрокинул ремийца вместе с конем, втоптал их в грязь.

Расшвыривая стальной грудью жеребца чужих и своих, не успевших убраться с дороги, Фаргал подскакал к месту, где враги плотным кольцом охватили девятерых оставшихся в живых воинов и Люга с Шотаром. Когда копье царя, с маху ударив в спину, выбило из седла первого из ремийцев, Черных оставалось уже только семеро.

Шотар потерял шлем, голова его была окровавлена. Но это была кровь врагов. Люг сменил уже третье копье. Бешеная энергия вождя соктов, казалось, заразила и сердца простых пехотинцев. Они бились и умирали с невиданной среди Черных яростью и отвагой.

…На четвертом ударе копье Фаргала с треском переломилось, и царь выхватил меч. Всадники врага теснили его со всех сторон. Удары так и сыпались. Но лучшие в Карнагрии доспехи, быстрота и невероятная мощь хранили Фаргала. Огромный меч взлетал и падал так стремительно, что позади не оставалось живых. Как вспахивающий землю плуг, царь прорывался сквозь теснящихся врагов.

И – пробился!

– Фар-гал! – заревел сокт, увидев над собой белые доспехи царя.

– Фар-гал! – из последних сил завыли Черные.

Но появление грозного всадника нисколько не смутило ремийцев. Их было не меньше двух сотен. И атаковали они с яростью бешеных псов. Две сотни – против девяти, нет, уже шести пеших и одного всадника. Эти воины Реми напрочь забыли о том, что и они – подданные Фаргала…

Десять дюжин Алых под водительством Бехера с маху врезались в толпу ремийцев, рассекли их, как раскаленный клин – глыбу воска, прорвались к царю, окружили его и уцелевших воинов, стеной отделив от врага.

– Как ты вовремя, мой царь! – воскликнул Люг, бросая копье и ловя за узду ремийского коня.

Его собственный жеребец сейчас скакал по склону холма в четверти мили от хозяина.

Фаргал, без слов, приподнявшись на стременах, обнял друга. Их стальные шлемы зазвенели, ударившись. Оба расхохотались.

– Шотар! – воскликнул Фаргал, увидев подле своего стремени капитана.

Воин был ранен, но не опасно, на голове его красовался черный шлем пехотинца вместо разрубленного собственного.

– Я не забуду, Шотар!

– Лучшая награда – твоя милость, государь! – воскликнул воин.

Алые Бехера отбросили всадников Реми. А сверху уже нахлынула лавина Дарзаровой тысячи. Несколько минут – и конница Реми перестала существовать.

– Вперед! – зарычал Фаргал, прорываясь в первые ряды, хотя Бехер делал все, от него зависящее, чтобы между царем и врагом оставалось по меньшей мере три ряда всадников.

– Вперед!

Воя, словно стая демонов, Алые понеслись вдоль линии сражающихся, обрушившись, как тайфун, на ошеломленных врагов. За каких-нибудь пятнадцать минут они прорезали насквозь, справа налево, все порядки пехоты Андасана, развернулись – и проутюжили еще раз. И войско мятежного военачальника разделило участь конницы ремийского Владыки Ладара. Но Владыка Реми погиб, разделив судьбу большинства своих воинов. А вот Андасан уцелел. И это не укрылось от глаз Фаргала.