– Божественно! Усладили душу, Елизавета Андреевна! – настройщик был горд и своим трудом, и тем, что передает его в надежные, знающие руки. – Просим, еще.

Лиза умоляюще посмотрела на няню.

– Пойдем, друг любезный. Отработал – и молодцом! Я теперь чаем тебя напою, – всё понимающая няня уводила настройщика прочь из залы.

– А как же? – встрепенулась им вслед Лиза.

– Играй, играй, дитятко! – Егоровна подталкивала настройщика в спину к выходу. – Я ключики тебе оставила. Играй. Пока мы чаю напьемся, пока то, да сё. А то я ему из хозяйственных заплачу, а с тобой после сочтемся.

– Спасибо Вам за работу! – сказала Лиза вслед и осталась наедине с инструментом.

Теперь можно было быть совершенно свободной, полностью погрузиться в музыку, окунуться в мир фантазий. Она играла Сентиментальный вальс Чайковского и вспоминала рассказы отца о первой его встрече с мамой. Мама… Где ты теперь? Помнишь ли оттуда свою Лизу? Папу? Что именно звучало тогда из-под маминых пальцев, папа точно не помнил, поэтому можно было эту сцену проигрывать в воображении вновь и вновь под любую мелодию. Вот он стоит за закрытой дверью зала и слушает музыку, не решаясь войти… Вот приоткрывает дверь, и звуки становятся отчетливей и громче, он заворожен… Он всматривается в полумрак и видит белеющую фигуру за роялем. Он околдован. Он видит Лизу, а думает, что видит ангела. Стоп! Почему Лизу? Елену! Он видит Елену, а думает, что это – Лесная царевна. Он открывает дверь шире, заглядывает в нее, длинная челка падает вниз и закрывает его лицо, он отбрасывает ее тонкими горячими пальцами и…

Дверь скрипнула и приоткрылась, Лиза вздрогнула и оборвала музыку. Сквозь образовавшуюся щель просунулось светловолосое чудо.

– Вы кто? – спросила Лиза. – Заходите.

Белокурые кудряшки отрицательно затряслись не отвечая.

– Как я могу с Вами разговаривать, когда я даже не понимаю – мальчик Вы или девочка? – спросила Лиза у кудряшек.

– Девочка! – ответили кудряшки, и, открыв дверь, полностью ступили за порог. – А Вы – фея?

– Почему – «фея»? – удивилась Лиза.

– Мама говорит, что здесь всегда закрыто, потому что тут живет фея, которая выходит к деткам только на Рождество, но они все равно ее саму не видят, а только подарки, которые она им приносит. Вы принесли мне подарок?

– Нет, милая. Ведь сейчас не Рождество. Да и я не фея. Я живу тут, во дворе, слева.

– Ты неправду говоришь! – чудо выпятило нижнюю губу и, посчитав знакомство состоявшимся, перешло на «ты». – Мама говорит, что во дворе слева живет хозяин этого дома.

– Ну, правильно! А я его дочь, и зовут меня Лиза. А как твое имя, малышка?

Чудо снова замотало головой.

– Не хочешь сказать? Ты меня боишься?

– Нет. Но я тебя раньше никогда не видела!

– Я тоже раньше тебя не видела. Но раз уж мы встретились, то давай знакомиться? – Лиза видела нерешительность новой знакомой и решила не настаивать. – Ну, ладно. Раз у меня нет для тебя подарка, давай я еще что-нибудь сыграю. Специально для тебя.

Лиза заиграла Бетховена, девочка слушала внимательно и даже сделала несколько шажков к роялю.

– А что ты играла? – спросила она, когда вновь наступила тишина.

– Это известная пьеска-багатель, разве ты раньше ее не слышала?

– Может и слышала, – девочка подошла еще ближе. – Bagatelle. Безделица?

– О! У тебя хорошая учительница французского, – похвалила Лиза.

– Нет у меня никакой учительницы, – вздохнуло кудрявое чудо. – Была раньше… А потом я заболела… А потом мы сюда приехали…

– Так как все-таки тебя зовут? Безделица, что я тебе сыграла, называется «К Элизе». Та, кому ее посвятили, звалась Элизой, – разъясняла Лиза. – А вот если бы тебе кто-нибудь захотел посвятить мелодию или песенку, то, как бы она называлась?

– Она называлась бы «К Леночке»!

Леночка. Это ли не весточка от мамы! Лиза сглотнула и, не желая напугать Леночку непонятными ей слезами, взяла себя в руки.

– Ну, вот и познакомились, Леночка. У меня уже есть одна знакомая девочка с таким именем. Можно я буду называть тебя Алёнка, чтобы не путаться?

Девочка кивнула:

– Меня и папа Алёной зовет.

***

Лиза вспомнила про пьющего чай настройщика. Ну, ничего, Егоровна разберется. Уж раз она в кои веки попала в этот дом, надо хоть осмотреться.

– Ну, что, Алёна? Говоришь, я – фея? Пойдем я тебе мои владения тогда покажу. Тебе ругать не будут, что ушла надолго?

Кудряшки снова замотались из стороны в сторону. Лиза взяла с подоконника связку ключей и стала подбирать тот, что подойдет к дверям в сад. Распахнув их, она впустила в залу целую охапку звуков и запахов. Давным-давно, когда строился этот дом, некто – архитектор, или кто-то иной из устроителей – оторвал, отыграл, отвоевал… Как сказать иначе? Выгадал небольшое пространство ровной поверхности у города и устроил здесь маленький райский уголок. В садике было всего несколько плодовых деревьев, кусты крыжовника и смородины, да пара тропинок, ведущих к глухому и высокому забору, а сразу за ним начинались овраги, ямы, холмы и обрывы – кусок земли, непригодный ни к чему человеческому. Из дома выходили в сад три двери – главная, из залы, ведущая на мраморное крыльцо, которую сейчас отворила Лиза, и еще две по бокам, ведущие через торцевые коридоры дома в оба флигеля напрямую, но ими не пользовались с незапамятных времен, они были заперты.

– А у меня тут заяц живет, – вдруг заявила Алёна.

– Какой заяц? – опешила Лиза.

– Мы, когда приехали – в самый первый день – то окна были открыты для проветривания, – поделилась воспоминаниями Аленка. – И мой деревянный заяц прыгнул вниз.

– Прямо сам прыгнул? – хитро прищурилась Лиза.

– Сам.

– Ну, иди, ищи своего зайца!

Алена убежала под окна, а Лиза достала из кармана платок, протерла один из стульев, стоящих подле садового столика и, присев на него, стала осматриваться. Да, запущено, конечно, тут всё. Садовника-то сейчас не нанять… Но надо бы хоть траву покосить вдоль дорожек.

– Лена! Леночка! Где ты пропала? – глухо раздался из дома женский голос.

– Мама, мама, мы тут! – крикнула Алёнка внутрь залы, приоткрыв наружную дверь.

Через минуту на пороге появилась светловолосая женщина в платье зеленоватого отлива, что сразу подчеркивало цвет ее глаз. В ушах подрагивали небольшие изумруды.

– Лена, как ты тут? Сюда же нельзя! – отчитывала она дочь, в то же время, оглядывая сад.

– Мама, смотри, мой заяц нашелся! Только у него один глаз стерся совсем.

Лиза встала из-за столика и присела в неглубоком реверансе.