Я села, свесила ноги с края кровати, еще раз размяла шею и лодыжки, затем вытянула пальцы ног.

– Уф, – простонала я.

Как же я устала. Когда потерла глаза, почувствовала, что они опухли и болели.

И тут нахлынули воспоминания о вчерашнем. Танец на вечеринке в честь помолвки Майкла и Эрики. Наш разговор с Дэймоном. То, как он поиздевался надо мной, рассказав, чем будет наслаждаться с моей сестрой.

Я плакала. Долго.

Отправившись в постель, я заперла дверь и рыдала в подушку, потому что не могла сдержаться и не хотела, чтобы меня услышали.

Я ненавидела Дэймона. Ненавидела его гнусные слова и сигареты, и спесь, и безумное отрицание ответственности за что-либо. Ненавидела то, как он угрожал, хватал и не отпускал меня.

Дэймон не имел права так поступать.

А еще мне было противно из-за того, что я скучала по нему. Чертовски противно.

Я до сих пор различала в нем черты, которые мне нравились, когда я не подозревала, что тайно общалась с ним. По-прежнему чувствовала себя защищенной в его объятиях. Его шепот напоминал о том, как я наслаждалась словами, щекотавшими кожу моей шеи.

Я покачала головой. Все это было притворством. Игрой. Он меня использовал.

Встав, я закрыла глаза и вытянула руки над головой, стараясь разбудить свое тело. Легкий дождь барабанил в окно. В попытке прояснить мысли я вдохнула и ощутила запах свежести, просачивавшийся в дом. Сперва нужно выпить кофе.

У меня над головой раздался скрип. Я запрокинула голову, навострив уши. Кому понадобилось подняться на чердак? Кроме прислуги, туда никто не ходил, а ее у нас не осталось. По крайней мере, постоянной.

Подойдя к комоду, я взяла лежавший на нем свитер, оделась и потерла ладонями по предплечьям, чтобы согреться. Волосы собрала в хвост, после чего отодвинула подпиравший дверную ручку стул, повернула ключ и распахнула дверь.

Конечно, Дэймона ничто не остановит, если он захочет попасть в мою комнату, но так хотя бы одного удара будет маловато, чтобы сюда вломиться, и я получу предупреждение и проснусь, если это случится посреди ночи.

Ступив на прохладный паркет коридора, скрипнувший под ногами, я зевнула.

Так тихо.

Я стояла и прислушивалась к белому шуму дождя. Где-то в глубине дома свистел ветер в щелях окон или стен. Вдали щебетала синица-гаичка. Каждый звук усиливало полное отсутствие посторонних шумов. Ни включенного телевизора. Ни фена. Ни душа. Никаких шагов, звона посуды, хлопков дверей.

– Эй, Гугл, – окликнула я, повернувшись к своей спальне. – Который час?

– Сейчас семь часов три минуты утра.

У нас в семье все жаворонки. Мама и Арион занимались фитнесом по утрам, а я получала нагрузок вдоволь, когда танцевала.

Но вчера мы все были на вечеринке. Может, они решили поспать подольше?

А может, нет. Что-то не так.

Почему никто из них не вмешался во время нашей с Дэймоном ссоры? Мать и сестра должны были услышать нас.

– Мам? – позвала я, перегнувшись через перила. В это время она обычно уже суетилась по дому. – Мама, ты проснулась?

Ничего.

Я двинулась по коридору в сторону маминой комнаты, скользя подушечками пальцев по перилам, и приоткрыла дверь.

– Мам? – произнесла я тихо, боясь ее напугать во сне.

Ответа не последовало.

Медленно войдя в комнату, я нашла кровать и провела руками по гладкому, прохладному покрывалу. Она уже заправила ее, после того как встала? Или вообще не ложилась?

Я подошла к туалетному столику, нащупала лампу, осторожно похлопала по лампочке, а потом обхватила пальцами, сообразив, что та холодная.

Эта лампа не работала только по ночам и когда мамы не бывало дома.

Мой пульс участился.

Вернувшись в коридор, я двинулась к спальне сестры и тоже окликнула:

– Арион? Ты здесь?

Я проверила и ее кровать и лампу. Они тоже были нетронуты. Затем я приблизилась к гардеробной, которую они делили с Дэймоном, однако заходить туда не стала.

– Ари? – Она могла быть в его спальне.

Его спальне.

Когда зубы болезненно заныли, я разжала стиснутые челюсти, покинула комнату и вернулась в свою. Подхватив телефон с прикроватного столика, нашла приложение Uber и заказала себе машину с помощью голосового набора. Я не упомянула в специальном поле, что мне понадобится помощь, чтобы водитель знал о моей инвалидности. Слишком уж торопилась, к тому же в этом городе меня все знали, так что мы как-нибудь справимся.

Надев джинсы, футболку и куртку, я натянула на голову бейсболку. Затем надела носки и обувь, сунула в бумажник несколько купюр из своего тайника и положила кошелек в карман вместе с сотовым.

Пока я спускалась по лестнице, позвала своего пса:

– Михаил!

Я вытащила мобильник, чтобы проверить местонахождение водителя.

– Осталось четыре минуты, – отозвался аудиопомощник.

– Михаил! – снова закричала я, достав его поводок из ящика стола в фойе.

Наверху вновь скрипнуло. У меня перехватило дыхание; я замотала головой.

Что-то не так. Это не мои родные, ведь я их звала, а они не ответили.

Куда делись мама и Арион?

Дэймон, что ты натворил?

Послышался звук, похожий на закрывшийся холодильник. Может…

– Мам! – закричала я.

Что это было? Где моя собака?

Бросившись в кухню, я затормозила перед холодильником.

– Эй? Кто здесь?

Никакого ответа.

Черт. Я метнулась к двери черного хода и распахнула ее.

– Михаил!

Капли дождя стучали по террасе и навесам. Пса не было слышно. Он бы забежал в дом или сидел под дверью, если бы его выпустили на улицу. Я не заметила ни позвякивания ошейника, ни поскуливания, означавших, что он бежит ко мне или хочет укрыться от мороси. Куда он делся?

Над головой дважды топнули, и я перестала дышать.

Будь ты проклят. Вновь нахлынул страх, который Дэймон пробудил семь лет назад, издеваясь надо мной в первый раз, только сейчас я сомневалась, что танец поможет мне выбраться из этой ситуации.

Я сунула руку в карман, нашла там ключи от дома и вставила пару между пальцами, чтобы использовать в качестве оружия при необходимости. Закрыв дверь, я услышала, как пискнул телефон – наверное, уведомление о приезде машины. Сжимая поводок в одной руке, а ключи в другой, попятилась. Пол жалобно скрипнул справа. У меня никак не получалось вздохнуть. Затем где-то в доме раздался щелчок – тихо закрылась дверь. С лестницы донеслись тяжелые шаги и шелест задернутой шторы.