Шрифт:
Интервал:
Закладка:
...Кроме того, и среди других высоких военачальников не всегда было достаточное понимание роли флота и мне самому приходилось не раз слышать критические замечания в адрес моряков. ...В кабинете Ворошилова известный Г.И. Кулик591 однажды высказал мнение, что "корабли никому не нужны”.
...Об этом не стоило бы вспоминать, если бы взгляды на флот руководителей Министерства обороны не отражались на эффективности использования Военно-Морского Флота на случай войны»592.
В предвоенные годы, несмотря на предпринятые попытки в виде ряда директив по совместной подготовке округов и флотов к боевым действиям на приморских направлениях, на деле не оказалось разработанных положений о том, как будет осуществляться управление боевыми действиями из центра и какие взаимоотношения устанавливаются между фронтами и флотами на месте. «Произошло это потому, — как писал Н.Г. Кузнецов, — что армейское командование, с одной стороны, не хотело подчинять флоту ни одной крупной части, а с другой, не хотело брать на себя ответственность за оборону того или иного приморского объекта или военно-морской базы.
...В результате этот и все другие вопросы, которые требовали уточнения ещё в мирное время, были оставлены на начальный период войны. Сказалось это самым отрицательным образом. Особенно в Прибалтике.
...Вся беда в том, что два Наркомата (обороны и ВМФ) опирались в работе не на чёткую организацию, а на указания Сталина, А он в своём аппарате не имел даже советников, которые докладывали бы ему особо срочные письма.
...Когда я командовал флотом, мне казалось, что где-то в тайниках штабов всё-таки есть разработки и планы, в которых мы нуждались, и только на местах в силу особой секретности о них не знают. Но когда пришёл на работу в Москву, обнаружил: никаких тайников нет. Есть только "указания товарища Сталина", но они не сформулированы на бумаге, и руководствоваться ими нет возможности. Более того, на некоторые вопросы я не получал ответов даже у Сталина. А когда был настойчив, ловил на себе косые взгляды окружения Генсека: дескать, зачем лезешь в сферы тебе недоступные? А официально получал всегда один и тот же ответ: "Когда будет нужно, узнаете...”
Словом, накануне войны у нас не было чётко сформулированной военной доктрины, а поэтому не могло быть и чётко сформулированных задач флоту, не была определена и его роль в системе Вооружённых Сил. Без этого нельзя было приступить к разработкам конкретных задач флотам»593.
И ещё в доказательство вышеизложенных слов Николай Герасимович писал, что даже накануне войны он «не присутствовал ни на одном совещании, где бы рассматривался вопрос готовности] Вооружённых Сил и флотов в целом к войне». «Мне, — рассказывал флотоводец, — были известны многочисленные мероприятий распорядительного порядка по Советской Армии, но до Наркомата ВМФ не доходили указания о повышении готовности или поступках на случай войны»594.
«Мне могут возразить, что это, возможно, и делалось, — рассказывал Н.Г. Кузнецов, — но только без ведома и учёта точки зрения Военно-Морского Флота. Но какие могли быть секретные разговоры на эту тему без учёта целого вида Вооружённых Сил? Руководство Красной Армии не могло иметь полноценных планов обороны без учёта действий Военно-Морского Флота»595.
Фактически руководителем строительства «Большого флота» являлся В.М. Молотов596, координировавший кооперативные поставки всех наркоматов. При этом Н.Г. Кузнецов писал: «...Ему и А.А. Жданову597 было поручено "шефствовать”, и они в какой-то мере помогали мне в решении вопросов, но всё же чаще всего предлагали "написать товарищу Сталину"598. Хотя и «регламентированного положения о том, что могли и должны были решать Молотов, как зампред Совнаркома, и Жданов, как секретарь ЦК, не имелось»599.
“Шефы " отказывались даже "проталкивать” подобные вопросы, не зная, как будет реагировать "Хозяин” — опасались попасть из-за флота в неудобное положение, если окажется, что Сталин имеет иное мнение, чем моряки.
Бывало и так: обещали поддержать меня и меняли своё мнение "на ходу” в кабинете Сталина, определив направление ветра, но мне-то так поступать было нельзя...
Я имел своим прямым начальником самое высокое лицо в государстве и в то же время не имел такого "шефа ", с которым мог бы в любой день обстоятельно побеседовать и доложить ему свои флотские нужды. Когда я начинал надоедать своими просьбами Молотову и Жданову, то они сердились и прямо говорили: моё дело как наркома добиваться приёма у Сталина и просить его решить эти вопросы.
Но чем ближе к войне, тем больше Сталин удалялся от флотских вопросов текущего порядка. ...Это приучило меня к самостоятельности и вынуждало в отдельных случаях самостоятельно принимать собственные решения. Пожалуй, этим я обязан и тому, что в канун войны, не ожидая приказаний свыше, принял ряд решений по повышению боевой готовности флотов.
...Молотов считал своим долгом шефствовать над флотом и избегал только оперативных вопросов. По всем флотским вопросам он обязательно советовался со Сталиным... У меня сложилось впечатление, что Молотов при взаимоотношениях со Сталиным не имел собственного мнения, и только слушал его приказы. Возможно, это ошибочно и касается только флотских дел, в которые он явно не хотел вмешиваться и ограничивался ролью исполнителя принятых решений»600.
Даже когда в ноябре 1939 г. жена В.М. Молотова Полина Семёновна Жемчужина601 была снята с поста наркома рыбной промышленности СССР, в феврале 1941 г. на XVIII партконференции выведена из состава кандидатов в члены ЦК ВКП(б), в декабре 1948 г. и вовсе исключена из партии (в это время состоялся развод с мужем), а в январе 1949 г. арестована и вскоре осуждена на 5 лет лагерей, В.М. Молотов не возражал, так как разделял точку зрения И.В. Сталина на репрессии.
«Когда в апреле 1939 года я был утверждён в должности наркома ВМФ, — вспоминал Н.Г. Кузнецов, — Сталин уже не любил возражений. Вокруг него образовалась своего рода плотная оболочка из подхалимов и угодников, которые мешали проникать к нему нужным людям...»602
* * *
К полному единовластию И.В. Сталин стремился давно. На протяжении всех 1920-х гг. в правящей партии не утихала «гражданская!