— А почему Тинкертон его убила?

— Потому что он начал ломаться. Сегодня утром мы его допрашивали — разговор шел о лифте и его наследстве, — так на шофера было жалко смотреть. Преступнику, особенно убийце, чтобы выкручиваться, требуется ум. А вот этого Гиглу не хватало. Его легко было уговорить, сунуть в руки оружие, но он был совершенно не готов к тому, что будет потом. К тому же у него начались угрызения совести. Когда Гигл вернулся на Браммел-стрит, горничная увидела его состояние и поняла, что ее план насчет наследства провалился и что с таким героем каши не сваришь. И надо что-то решить. Сама она умная и смелая женщина. Отчаянная. К тому же пользовалась безграничным доверием хозяйки. Уверен, что именно мисс Тинкертон доставала леди Вузервуд наркотик. Разумеется, небескорыстно. Мы еще не проверяли, но я уверен, что на всех предметах, связанных с последним убийством, ее отпечатков пальцев не будет. Только леди Вузервуд. Несомненно также и то, что именно горничная принесла из кухни пилу для разделки мяса и спрятала в Зеленой гостиной. Она была в курсе планов хозяйки. Горничная также отключила рубильник на распределительном щите. Можете быть уверены, это мисс Тинкертон убедила хозяйку сразу же проверить действие амулета, хотя он должен быть предварительно высушен. Не знаю, что уж она ей нашептала, но та послушно отправилась на верхний этаж. Видимо, ей было сказано зайти в дальнюю комнату по коридору, там кто-то будет, но не стоит обращать внимания. С ее появлением этот человек немедленно заснет. Для верности надо пошуметь, покричать, бросить на пол его тяжелые ботинки. Потрясти кровать. Он даже не пошевелится, потому что будет находиться под влиянием амулета отрезанной руки.

— Значит, бедная тетя В. была слепым орудием в ее руках?

— Да. Горничная могла даже убедить ее, что хозяин потустороннего мира требует принести шофера в жертву. Могла указать, где найти бритву. То, что леди Вузервуд завопила, обнаружив, что шофер уже мертв, не важно. Главное, чтобы на бритве были ее отпечатки и чтобы ее застали с этим оружием в руках. На горничную указывает и тот факт, что убийца мог быть только левшой.

— Но почему она не устроила так, чтобы все выглядело как самоубийство? — спросил Генри.

— Ни в коем случае. — Аллейн отрицательно покачал головой. — Самоубийство Гигла было бы равносильно признанию им вины. А тогда бы расследование могло подобраться и к самой горничной. Этого допускать было нельзя. Возможно, Гигл явился на Браммел-стрит насмерть перепуганный, а когда она на него надавила, вообще пригрозил признаться и тем самым подписал себе смертный приговор. А заодно и ей. И мисс Тинкертон решила действовать без промедления. Теперь горничная наводила нас на леди Вузервуд. Действительно, сумасшедшая, что с нее возьмешь. Она за свои поступки не отвечает.

— Но это, наверное, будет не так просто доказать, сэр.

— Да, у нас бы не было против мисс Тинкертон никаких улик, кроме того, что она левша и врет на допросах. Но, к счастью, мисс Грей услышала, как работал лифт, а потом вы оба проснулись ночью и увидели леди Вузервуд, поднимающуюся наверх в комнату Гигла. Это, несомненно, должно было уличить ее в убийстве, но когда Кемпбелл застал леди Вузервуд там, шофер был мертв уже более двух часов. У нас есть заключение медицинского эксперта. Часы показывали половину третьего, а сестра утверждает, что в час ночи леди Вузервуд спала в своей постели. Горничная принесла сестре какао в термосе в одиннадцать. Прошлым вечером она выпила его сразу же и сейчас собиралась сделать точно так же, даже приготовила чашку с блюдцем, но вдруг вспомнила, что оставила в своей комнате открытым окно, а на улице дождь. Она пошла его закрыть, затем решила написать письмо и про какао забыла. Сестра выпила его лишь спустя два часа и тут же заснула. А мисс Тинкертон тем временем убила Гигла.

— А что же тетя В.?

— Горничная предписала ей притворяться спящей, пока не заснет сестра. Доктор Кертис сказал, что она несколько раз произнесла весьма знаменательную фразу. Спросила, почему они не спят. Леди Вузервуд имела в виду слуг. «Ведь она сказала, что они все будут спать мертвым сном». На вопрос «Кто сказал?» — она ответила: «Тинкертон».

II

— Наконец-то все закончилось, — сказала леди Чарльз, снимая черную шляпу. — Должна сказать, что мы все выглядели как огородные пугала в черном.

— А мы всегда на похоронах выглядим странно, — отозвалась Фрида. — Наверное, потому что надеваем не свою одежду. Мама, а откуда у тебя эта шляпа?

— Взяла у няни. У меня нет черной. И перчатки тоже ее. Ничего не поделаешь.

— Мне казалось, что мы все оделись для какой-то шарады, честное слово, — подал голос Стивен. — Робин единственная из нас выглядела прилично. — Тут он, наверное, вспомнил, что эту траурную одежду Роберта недавно надевала на похоронах своих родителей, и поторопился добавить: — А почему вы, собственно, не купили себе траурные платья?

— Потому что дорого, — ответила леди Чарльз. — Кстати, о деньгах, мне кажется, пришло время серьезно поговорить.

— Шарло, — неожиданно вмешался лорд Чарльз, — а где тетя Кэт?

— Боже, Чарли, мы что, опять ее потеряли?

— Нет, мамочка, — отозвалась Пэт, — она скрылась где-то в квартире.

— Ну слава Богу, а то я испугалась, как бы не получилось как в прошлый раз.

Фрида оживилась:

— Кстати, мама, как тебе ее шляпа?

— При чем тут шляпа, я собралась говорить о деньгах.

На коврике у камина шумно зашевелился Майк. Он что-то сосредоточенно писал на листе дорогой бумаги.

— О деньгах, — твердо повторила Шарлотта. — Мне кажется, Чарли, нам нужно это обсудить. Давайте смотреть правде в глаза — мы на грани нищеты. — Поймав удивленный взгляд Роберты, она добавила: — Очень долгое время у нас будет трудно с деньгами.

— Мы со Стивом собираемся работать, — подал голос Колин.

— А я скоро начну играть в театре небольшие, но эффектные роли, — добавила Фрида.

— Бедные мои детки! — воскликнула леди Чарльз. — Какие вы милые. Но, наверное, пока… — Она замолкла и посмотрела на Майка. — Чем ты там занимаешься?

— Пишу письмо, — ответил мальчик, краснея.

— Кому, дорогой?

— Инспектору Скотленд-Ярда Аллейну.

— И что за письмо? — поинтересовался Колин.

— Да так. Вообще-то я хочу ему кое-что напомнить. Он обещал помочь мне стать детективом. — Майк продолжил писать.

Леди Чарльз бросила на младшего сына любящий взгляд, закурила сигарету и продолжила:

— Сообщаю для общего сведения: нам предстоит заплатить чудовищный налог на наследство, а потом содержать усадьбу в Кенте и дом на Браммел-стрит. — Она посмотрела на мужа. — Чарли, сколько у нас останется после уплаты налога?

— Не знаю, дорогая. Но думаю, старина Раттисбон скажет.

— Хотя бы приблизительно.

— Наверное… около тридцати тысяч фунтов.