–Ты знаешь в чем дело, мне нужно с тобой поговорить, и прекрасно понимаешь о чем,– сказал Кэлтон смотря на него.

Глаза были белыми, значит, он не был зол.

–Ну что ж, присаживайся, сыграем.

–Некогда.

–Кэлтон, пойми это тебе не дом, не магазин, или любое другое место, куда ты можешь придти, когда захочешь. Да и скажу тебе честно, не так уж легко забирать тебя сюда. Но поскольку ты тут, у нас есть время. Ведь так же как ты не можешь придти сюда, когда захочешь, ты не можешь так же свободно и уйти. Так что, расслабься, и присаживайся.

Кэлтон обернулся, на том месте, где только что было пусто, уже стоял привычный стол, с привычной доской, и по одной стороне этого стола, уже сидел человек в плаще. Делать было нечего, Кэлтон был в гостях, причем не в самых обычных гостях, да и если быть честными, то он сам сюда напросился. Так что, Кэлтон присел.

–Ну, так что за спешка мой друг?

–Ты знаешь.

–Нет, я знаю, почему ты здесь, но к чему такая спешка? Если честно, я знаю, зачем тебе спешить, но ты не знаешь, поэтому и спрашиваю.

–Что бы понять, прав я или нет.

Глаза человека приняли оранжевый цвет. Кэлтон знал, знал, что помимо игры на доске, сейчас будет игра с ним. Ведь этот цвет его глаз, означал азарт.

–Начнем с начала мой друг,– сказал человек, и сделал первый ход.

–Мальчик указала на меня пальцем. Я не мог успокоиться, пока не понял, что именно он хотел. Я вспомнил девушку, которая приходила ранее, но её убили, я этим не занимаюсь. До того как уйти, она сказала, что убийца указал на неё пальцем, и она не может понять, почему её убили.

Кэлтон сделал свой ход.

–Продолжай,– ответил человек, и сделал свой ход.

Кэлтон продолжил:

–Финиаса убили так же, ну или почти, ему сказали «Догадайся за что». Практически тоже самое, что указать пальцем. Может это и безумная мысль, но мне кажется, что Финиас не виноват в том, что его убили. Виноват…

–Умница,– ответил человек в плаще.

Его глаза стали зеленым, Кэлтон понял, что он был прав.

–Так я прав? Ты же знаешь, что я предположил?

–Знаю Кэлтон, и ты прав. Вот почему я хотел, что бы ты думал.

Кэлтон встал, и начал ходить около столика. Он не мог поверить, что был прав. Точнее мог, и думал так, но все-таки в глубине души, он надеялся, что ошибся.

–Может я все-таки ошибся? – с надеждой спросил Кэлтон.

–Может, но ты ведь можешь все проверить. Присядь.

–Как?– спросил Кэлтон, вернувшись на свое место.

–Ты знаешь дату.

–Кода его убили?

–Нет Кэлтон, другую дату, которая важнее всех остальных.

–Когда меня убили.

Глаза снова стали зелеными, он был доволен. Кэлтон все думал верно, он был близок к истине.

–Но откуда ты все это знаешь?– спросил Кэлтон.– Ты ведь тоже можешь ошибиться.

–Ты ведь знаешь кто я такой Кэлтон. И ты знаешь, почему я не могу ошибиться. По крайней мере, сейчас.

–Знаю,– грустно ответил Кэлтон.

–С моей стороны, не честно помогать тебе. Но, не могу не сделать этого. Сильно уж привык к тебе.

–И что дальше?– спросил Кэлтон, делая ход.

–Дальше,– глаза стали фиолетовыми, он думал,– дальше проверь теорию, и подумай, подумай, кто мог это сделать. Ответ так близок Кэлтон.

Человек сделал свой ход. Кэлтон немного подумав, встал со стула.

–Тогда мне нужно идти.

–Кэлтон,– глаза стали немного красноватыми.– Я же говорил, ты не можешь приходить, и уходить когда захочешь. Придется нам поиграть, поговорить. Какие планы на счет этой Айны?

Вот чего, а этого Кэлтон не ожидал.

–Интересный вопрос. К чему он?– поинтересовался Кэлтон.

–Просто спросил. Я ведь не смотрю в будущее, а будущее, насколько ты помнишь, зависит от нас. И твоё с ней будущее, зависит от тебя.

–И от неё,– добавил Кэлтон.

Кэлтон успокоился. Он сел на своё место, и немного подумав, сделал свой ход. Он знал человека, с которым сидел. Точнее не так, что бы знал, кем он был при жизни, а скорее знал его нрав и характер. И Кэлтон знал, что раз уж они сошлись во мнении, что Кэлтон прав, и ему нужно все проверить, об этом больше говорить не стоило. Так что он успокоился, и сконцентрировался на игре, и разговоре.

–Она хорошая, но я боюсь, что она в итоге окажется такой как все.

–И что с того? Знаешь Кэлтон, Финиас сказал мудрые слова. Ты видел только одну сторону медали, но при этом не хотел смотреть на вторую. Не во всем виноваты люди, ты и сам подпортил себе жизнь. Хочешь изменений, так начни с себя.

–Начни с себя, легко сказать. Даже Странник понял, что менять меня бесполезно, и закрыл на меня глаза.

–Странник!– глаза стали красными, не ярость, но злость,– а кто такой сам Странник? Он был спасителем, но и уничтожителем. Он был добр, но не больше чем злым. Да, он создал жизнь на этой планете, и честно сказать, не в первый раз, но от него и погибали миллионы и миллиарды. Он был несправедлив с тобой Кэлтон, осудил тебя, забыв кем был он.

–Так же не справедлив, как с тобой?– спросил Кэлтон, делая ход.

–А разве он был справедлив?!

Теперь глаза были настолько красными, что Кэлтон понимал— это гнев и ярость. Он даже немного испугался.

–Разве он поступил справедливо Кэлтон?! Он запер меня здесь, лишь потому, что сам сделал меня таким! Я не хотел такой жизни, я мог быть обычным человеком, я мог быть женат, у меня были бы дети. Я умер бы или на войне, с друзьями бок о бок, либо от старости в кругу родных. Но что в итоге Кэлтон? Я заперт здесь, и обречен на то, что бы помнить о том, что натворил. И натворил я это, потому что он так хотел.

–Но ведь, не спроста он так поступил?

Человек в плаще, словно не слушал Кэлтона. Глаза его стали сперва синими, он что-то вспоминал, а потом бледно красными, это уже была грусть. Он вспомнил что-то, от чего ему стало грустно.

–У него был план. План, признаюсь честно, был оправдан, и я понимаю его. Но я не понимаю, почему он не дал мне покоя. Ты не представляешь Кэлтон, с каким прошлым я живу, что я вспоминаю сидя на этом мертвом троне.

Игра была забыта. Человек в плаще думал явно не о ней, да и Кэлтону было не до неё. Пускай этот человек и был для него загадкой, но для Кэлтона он был важным, и он сейчас испытывал к нему жалость. Даже, несмотря на то, что не знал о его прошлом.

Дальше, они некоторое время сидели молча. Они возобновили игру, но временами глаза человека снова становились бледно красными. Вот его минус, он не мог скрывать своих эмоций, тот самый случай, когда глаза говорят всё. Так они играли до той поры, пока время Кэлтона не иссякло.