Метафизика Философов посредством идеи Бога совершает свою первую работу проясняя человеческий ум, нуждающийся в Логике, ибо последняя ясностью и определенностью идей оформляет его рассуждения, которыми он пользуется, чтобы очистить сердце человека Моралью. Так и Метафизика Поэтов Гигантов, воевавших с Небом вследствие своего атеизма, побеждает их самих страхом перед Юпитером, которого они воспринимали в виде молнии. И Юпитер ниспроверг на землю их тело не меньше, чем сознание, придумавшее столь устрашающую идею Юпитера. А эта идея породила для первых людей Поэтическую Мораль, сделав их благочестивыми, если и не посредством умозаключений, к которым первые люди были еще неспособны, то посредством чувств, ложных по содержанию, но истинных по форме, – такая Логика соответствовала их природе. Из природы же вещей человеческих вытекает следующее вечное свойство: сознанию необходимо ниспровергнуть на землю самого себя, чтобы как следует воспользоваться познанием Бога, и, наоборот, гордость приводит сознание к атеизму, так что атеисты становятся гигантами духа и должны сказать вместе с Горацием:

Таких благочестивых Гигантов Платон признает, несомненно, в Гомеровском Полифеме; мы подтвердим это рассказом самого Гомера о том же Гиганте: он говорит, что один Прорицатель, находившийся некоторое время среди Гигантов, предсказал Полифему беду, в конце концов постигшую его от руки Улисса; но Прорицатели, безусловно, не могут жить среди Атеистов. Таким образом, поэтическая Мораль началась с Благочестия, так как она была установлена Божественным Провидением для того, чтобы основать нации, у них же всяческое Благочестие обычно оказывается Матерью и Моральных, и Экономических, и Гражданских Добродетелей; и только Религия в силах заставить нас поступать добродетельно, так как Философия скорее хороша для размышлений. Благочестие же началось с Религии, т. е. собственно со страха перед Божеством. Героическое происхождение этого слова сохранилось у Латинян, так как, по мнению некоторых, оно происходит от religare, «связывать», т. е. от тех цепей, которыми Титий и Прометей были прикованы к высоким скалам, где орел, т. е. устрашающее Религиозное представление об Ауспициях Юпитера, пожирал их сердца и внутренности. От этого сохранился вечный обычай всех наций – внушать детям Благочестие страхом перед каким-нибудь божеством. Итак, Моральная Добродетель началась с того Усилия, каким Гиганты в Религиозном страхе перед молниями были прикованы на склонах гор; они обуздывали звериную повадку скитаться как дикие животные по великому лесу земли и приучались к совершенно противоположному обычаю – прятаться и оседать на определенных землях; поэтому впоследствии они стали Создателями Наций и Господами в первых Республиках, как мы выше указали и как более подробно разъясним ниже. В простонародном Предании нам сохранилось это одно из самых великих благодеяний, оказанных Небом, благодаря Религии Предсказаний, роду человеческому, когда оно царствовало на земле; потому-то Юпитеру и было дано прозвание Stator, или Fermator{302}, как выше было сказано. С другой стороны, благодаря такому Усилию в Гигантах начала пробиваться душевная добродетель, удерживая их от удовлетворения скотской похоти пред лицом Неба, внушавшего им жесточайший страх; каждый из них увлекал одну женщину для себя в глубину своих пещер и держал ее там как вечную подругу своей жизни: так осуществляли они с ними человеческую любовь под покровом, скрытно, т. е. стыдливо; и так начали они чувствовать тот стыд, который Сократ называл цветом Доблести. После Религии это – второй узел, сохраняющий Нации связанными, тогда как дерзость и безбожие их разрушают.

Так появились браки, т. е. телесные стыдливые соединения, заключенные в страхе перед каким-нибудь Божеством. Мы приняли их за Второе Основание настоящей Науки, так как произошли они от Первого, т. е. от Божественного Провидения. Возникли они с троякого вида торжественными обрядами. Первыми из них были Ауспиции Юпитера, начавшиеся с тех молний, которые принудили Гигантов чтить их; по такому определению судьбы, sors, У Латинян сохранилось определение брака как omnis vitae consortium{303}, а муж и жена назывались consortes; у нас до сих пор в народе говорят о девушках: prender sorte – «избрать жребий», вместо «выйти замуж». От такого обычая того первого времени мира сохранилась та черта в Праве Народов, что Жены принимают Публичную Религию своих Мужей, так как мужья начали сообщать свои первые человеческие идеи своим первым женщинам, начиная с идеи об их Божестве, принудившем их увлечь женщин в свои пещеры. Таким образом, Простонародная Метафизика начала в Боге познавать человеческое сознание.

С этого первого мгновения всех вещей человеческих должны были языческие люди начать восхваление Богов в том смысле, в каком говорит Древнее Латинское Право – «цитировать», называть по имени; отсюда сохранилось выражение – laudare auctores, так как люди взывали к Богам, как создателям (auctores) всего того, что делали они сами; таковыми и должны быть хвалы, которые подобает людям воздавать Богам.

От этого древнейшего Происхождения браков возник тот обычай, что женщины входят в Семьи и Дома тех мужчин, за которых они вышли замуж. Такой естественный народный обычай сохранился у Римлян: у них жены занимали место дочерей своих мужей и сестер их сыновей[144]. Поэтому браки должны были начаться не только с одной единственной женщины, как это сохранилось у Римлян (Тацит{304} удивляется такому же обычаю у Древних Германцев, сохранивших, как и Римляне, в целости первоначальные нравы своих наций, почему мы можем предположить, что то же самое существовало и у всех других наций при их возникновении), но и как вечное, пожизненное содружество. Такой обычай сохранился у очень многих народов. А потому у Римлян браки определялись соответственно этому вечному свойству как individua vitae consuetudo, и разводы появились у них чрезвычайно поздно.

О таком значении молний, как ауспиций Юпитера, рассказывает Баснословная Греческая История, говоря, что Геркулес, характер Основателей наций, как мы это видели выше и как ниже мы рассмотрим более подробно, был рожден Алкменой от громового удара Юпитера; другой великий герой Греции, Вакх, был рожден Семелой, когда ее поразила молния[145]. Ведь это дало первый повод Героям называть себя сыновьями Юпитера; с чувственной истинностью они говорили так соответственно тому мнению, в котором они были убеждены, а именно, что решительно все делают Боги, как говорилось выше. Как раз об этом мы читаем в Римской Истории: в героических распрях Патрициям, говорившим: auspicia esse sua, плебс отвечал, что Отцы (из которых Ромул составил Сенат и от которых эти патриции вели свое происхождение) поп esse caelo demissos; если это значит, что Патриции не были Героями, то непонятно, как мог возникнуть такой ответ. Но так как Патриции хотели обозначить, что коннубии, т. е. право заключать торжественные браки, наибольшая торжественность которых заключалась в ауспициях Юпитера, составляли исключительную собственность Героев[146], то последние изображали благородного Амура крылатым и с повязкой на глазах, чтобы обозначить стыдливость; Амур назывался Ерах;, т. е. именем, похожим на «герой»; крылатым изображался и Гименей, сын Урании, названной так от opavoq, «небо», созерцающей небо, чтобы получить оттуда ауспиции, она должна была зародиться раньше других Муз; по определению Гомера, как мы видели выше, она – Наука о добре и зле. Так же и ее, как и других, описывают крылатой, так как она принадлежит героям (выше мы это разъяснили). По поводу нее мы выше разъяснили исторический смысл следующего изречения: