– Но мы могли бы…

– Прекрати, Винсент! – уже крикнула я, чувствуя, как дрожу. Но не от холода. – Прекрати манипулировать мной, Винсент.

– Я этого не делаю, я просто…

– Я знаю, что делаешь. Думаешь, я тупая? Ты намеренно спровоцировал меня, чтобы увидеть, на что я способна. Это манипуляция! И я так больше не хочу, Винсент! Я так больше не могу. Мне не за что бороться. Я пуста… так пуста.

Винсент молчал. Дождь лениво стекал по его лицу.

– Я знаю, – ответил он. – Знаю, как ты себя чувствуешь. Эта пустота была частью меня много лет. Только когда ты появилась, я снова что-то почувствовал.

– О, Винсент, я уже говорила тебе, что между нами…

– Не любовь, – перебил он меня. – Надежду.

Он выглядел серьезно. Винс отпустил мой кулак и убрал прядь волос с моего лица. Было много крови. Его кровь или моя? Есть ли вообще какая-то разница?

– Я почувствовал надежду. Не только я. Она есть у всех на поле, и это твоя настоящая сила, Элис. Ты пробуждаешь надежду, когда все кажется безнадежным. Вот почему мой отец так напуган. Вот почему Карс прилип к тебе, как заусенец, и именно поэтому Джексон любит тебя.

Моя нижняя губа задрожала.

– Я никогда не смогу простить себя за то, что мы сделали.

Винсент уставился на меня.

– Прощение нужно невиновным. Невиновность – это та цена, которую мы платим за нашу власть. – Он схватил меня за руку и повернул ее так, чтобы был виден знак Черного Короля. – Ты была сильна и без этой отметки. Ты была могущественной, не обвиняя себя ни в чем. Джексон знал это, и он знал, что если кто и сможет положить конец этому проклятию, так это ты.

Он крепче схватил меня за руку. Его метка была на моей, и когда дождь обрушился на нас и загрохотал так, будто небо вот-вот упадет, я заплакала. Последняя плотина во мне рухнула.

Я рыдала.

– Ненавижу себя!

– Я знаю.

Я кричала.

– И тебя ненавижу!

– Знаю.

Я завыла.

– Я люблю его!

– Я знаю.

Мы замолчали. Ничего кроме шторма слышно не было – будто сам мир оплакивал боль, бушующую в душе. В то время как Винсент притянул меня к себе и держал, пока я разбивалась на мелкие кусочки.

В этот момент во мне умерла последняя часть Элис Солт, человека. Остался Черный Король в руках Белого. Связанные кровью, проклятием и горькими слезами.

– Еще раз!

Капля пота щекотала мою кожу. Задыхаясь, я вытерла ее перевязанным кулаком и напрягла все мускулы, чувствуя позади себя Бастиона. Ладья почти бесшумно подкрался ко мне, и слева я увидела Айвори, целящегося из своей винтовки. Изольда… даже когда я не могла ее видеть, я ее чувствовала. Она была самым жестким соперником группы. Она просто притворялась такой невинной.

Белый Король Честерфилда в белой форме развалился на диване и лениво смотрел на нас. Одна сторона его лица была в тени, а яркий дневной свет падал из окна позади него, заставляя пыль в воздухе мерцать, словно частицы золота. Регина безразлично сидела рядом с ним на подлокотнике дивана и листала книгу.

– Еще! – Винсент поднял палец. И началось.

В следующее мгновение все бросились ко мне. Когда Айвори выстрелил, раздался хлопок. Я почувствовала, как зубы волка проскальзывают мимо моей сонной артерии, и услышала шипение ножа, который Изольда метнула в меня с максимальной точностью. Я глубоко вздохнула, почувствовала биение сердца и заполнила вены тьмой.

Дым. Я была не более чем дымом и тенью. Мое тело затряслось и рассеялось. Лишь на короткое время каждая молекула во мне растворилась, так что все прошли сквозь меня: пуля ударилась о противоположную стену, нож, дрожа, застрял в обшивке, а волчьи клыки вонзились в никуда. Когда я снова материализовалась, тело начало покалывать.

Пока трансформация продолжалась, я качнулась на спине Бастиона, расставив ноги, схватила его за огромную голову и свалила с лап. Волк с визгом упал. Задыхаясь, я посмотрела на него и услышала щелчок спускового крючка. Пистолет с глушителем несколько раз хотел поразить меня, но теперь я была быстрее. Лучше. В мгновение ока я метнулась, когда мимо меня пролетела пуля. Пыхтя, я стиснула зубы и заставила свое тело снова раствориться. Из меня выходили дым и тени. Неуязвимая, я бросилась через комнату и встала позади Изольды. Она ударила меня ножом, но нож только скользнул сквозь меня, покалывая, прежде чем я снова обрела форму и сделала ей подножку. Иззи, крикнув, упала. Потными руками я схватила ее нож и нацелила на Коня, который снова целился в меня.

Винсент ничего не сказал, но в моих ушах звенели его невнятные инструкции. Я буквально почувствовала, как он взял меня за руку и поднял на ступеньку выше. Если я хочу нанести удар, то должна найти ту внутреннюю точку покоя между ударами сердца. Я пощупала свой пульс, почувствовала удар, прямо перед тем, как сердце снова сжалось, и метнула нож. Послышалось гудение, когда лезвие прошло сквозь воротник рубашки Айвори и прижало Коня к стене.

– Ты с ума сошла? Она от Gucci! – ахнул он.

Задыхаясь, я положила руки на колени и посмотрела на Винсента.

– И?

Винсент только изящно приподнял бровь.

– И что? Хочешь, чтобы я тебе звездочку поставил в твоей книге достижений?

– Я хочу новую рубашку, – проворчал Айвори.

Я просто закатила глаза и фыркнула в сторону Винсента.

– Как насчет поцеловать меня в задницу?

– 1:0 в пользу Блондиночки! Мне нужен перерыв. Кажется, мне надрали задницу, но в хорошем смысле, – простонал с пола Бастион и в человеческом обличье поднялся на ноги.

Изольда кинула ему халат, и он медленно надел его.

– Это было очень хорошо, – сказала она с улыбкой.

– Пятьдесят процентов ее бросков по-прежнему удачны, – сказал Айвори, выдергивая нож из белого воротничка.

Он выглядел усталым. Как и все. И с каждым днем становилось все хуже. Почти с каждым часом. Но на самом деле после смерти своего близнеца Белый Конь уже не был собой, что-то в его глазах исчезло. Я каждый день видела то же самое выражение в собственном отражении.

Между тем все больше и больше игроков начинали чувствовать себя плохо. Сначала было всего двое. Провалы в памяти, такие, что они просто терялись в коридоре, будто не знали, кто они такие и куда хотели пойти. На следующий день их стало трое, потом четверо. Иногда я находила их, и мне приходилось разговаривать с ними часами, чтобы помочь им вспомнить, кто они такие. Иногда это помогало. Но не всегда.

Вчера я застала Айвори молчаливым и потерянным в коридоре. Он искал своего брата. Я ему помогла. Утром ему стало заметно лучше, и все же я была уверена, что скоро увижу, как он снова бродит, заблудившись.