верхом, стрелять в лесу из ружей, пистолетов и из лука, причём Алексей Николаевич показывал, как нужно натягивать тетиву. Как на даче, так и в Петербурге игра в карты у Олениных никогда почти не устраивалась, разве в каком-нибудь исключительном случае: зато всегда, особенно при Алексее Николаевиче, велись оживленные разговоры. А. Н. Оленин никогда не просил гостей-художников рисовать, а литераторов читать свои произведения.

Ф.Г. Солнцев. Русская старина, т. 15. С. 231

На одном из вечеров я встретила Пушкина и не приметила его: моё внимание было поглощено шарадами, которые тогда разыгрывались и в которых участвовали Крылов, Плещеев и другие. Не помню, за какой-то фант Крылова заставили прочитать одну из его басен. Он сел на стул посередине залы; мы все столпились вокруг него, и я никогда не забуду, как он был хорош, читая своего Осла! И теперь ещё мне слышится голос и видится его разумное лицо и комическое выражение, с которым он произнес: «Осел был самых честных правил.

В чаду такого очарования мудрено было видеть кого-то бы ни было, кроме виновника поэтического наслаждения, и вот почему я не заметила Пушкина.

А.П. Керн. Воспоминания…

В Пушкине был грешок похвастать в разговоре с дамами. Перед ними он зачастую любил порисоваться…

Ал. Н. Вульф. В передаче М.И. Семевского. Спб. ведомости, 1866, № 163

Во время дальнейшей игры на мою долю выпала роль Клеопатры, и, когда я держала корзинку с цветами, Пушкин, вместе с братом моим Александром Полторацким, подошёл ко мне, посмотрел на корзинку, и, указывав на брата, сказал (по-французски): «А роль змеи, как видно, предназначается этому господину?». Я нашла это дерзким, ничего не ответила и ушла.

А.П. Керн. Воспоминания о Пушкине. «Библиотека для чтения», 1859, т. 154, апрель, с. 111–144

Нравы людей, с которыми встречается, узнает он черезвычайно быстро; женщин же он (Пушкин) знает как никто. От того, не пользуясь никакими наружными преимуществами, всегда имеющими большое влияние на прекрасный пол, одним блестящим своим умом он приобретает благосклонность оного.

Ал. Н. Вульф. Дневник. 16 января 1830 г. (Любовный быт пушкинской эпохи). М., 1929. С 243

…сели ужинать. У Олениных ужинали на маленьких столиках, без церемоний и, разумеется, без чинов. Да и какие могли быть чины там, где просвещённый хозяин ценил и дорожил только науками и искусствами? За ужином Пушкин уселся с братом моим позади меня и старался обратить на себя моё внимание льстивыми возгласами, как например: «Можно ли быть такой хорошенькой». Потом завязался между ними шутливый разговор о том, кто грешник и кто нет, кто будет в аду и кто попадет в рай. Пушкин сказал брату: «Во всяком случае, в аду будет много хорошеньких, там можно будет играть в шарады. Спроси у м-ме Керн, хотела ли бы она попасть в ад?». Я отвечала очень серьёзно и несколько сухо, что в ад не желаю. «Ну, как же ты теперь, Пушкин?» — спросил брат. «Я раздумал, — ответил поэт, — я в ад не хочу, хотя там и будут хорошенькие женщины…».

А.П. Керн. Воспоминания…

Вскоре ужин кончился, и стали разъезжаться. Когда я уезжала, и брат сел со мною в экипаже, Пушкин стоял на крыльце и провожал меня глазами.

А.П. Керн. Воспоминания…

Ему досадно было, что брат поехал провожать сестру свою и меня и сел вместе с нами в карету.

Из примечаний А.П. Керн на издание писем Пушкина в «Русской старине», т. 26, стр. 328

Впечатление от встречи со мною он выразил в известных стихах:

Я помню чудное мгновенье,

и проч.

А.П. Керн. Воспоминания…

В томленьях грусти безнадёжной,

В тревогах шумной суеты

Звучал мне долго голос нежный

И снились милые черты.

А.С. Пушкин. 1825 г.

Вот те места, в 8-й главе Онегина, которые относятся к его воспоминаниям о нашей встрече у Олениных:

…Но вот толпа заколебалась,

По зале шепот пробежал,

К хозяйке дама приближалась…

За нею важный генерал.

Она была не тороплива,

Не холодна, не говорила,

Без взора наглого для всех,

Без притязанья на успех.

Без этих маленьких ужимок,

Без подражательных затей;

Все тихо, просто было в ней.

Она, казалось, верный снимок… прости,

Не знаю, как перевести!

К ней дамы подвигались ближе,

Старушки улыбались ей,

Мужчины кланялися ниже,

Ловили взор ее очей.

Девицы проходили тише

Пред ней по зале: и всех выше

И нос и плечи поднимал

Вошедший с нею генерал.

Но обратимся к нашей даме.

Беспечной прелестью мила,

Она сидела у стола.

Сомненья нет, увы! Евгений

В Татьяну, как дитя, влюблён.

В тоске любовных помышлений

И день и ночь проводит он.

Ума не внемля строгим пеням,

К ее крыльцу, к стеклянным сеням,

Он подъезжает каждый день,

За ней он гонится, как тень:

Он счастлив, если ей накинет

Боа пушистый на плечо,

Или коснется горячо

Её руки, или раздвинет

Пред нею пёстрый полк ливрей,

Или платок накинет ей!

А.П. Керн. Воспоминания…

…Любезные мои сестрицы суть образцы его деревенских барышень, и чуть не Татьяна ли одна из них.

Ал. И. Вульф (двоюродный брат А.П. Керн). Дневник. 15 июня (1833 г.)

Через несколько лет встретила я в Торжке… А.П. Керн, уже пожилою женщиною. Тогда мне и сказали, что это героиня Пушкина — Татьяна.

…и всех выше

И нос, и плечи задирал

Вошедший с нею генерал.

Эти стихи, говорили мне при этом, написаны про её мужа, Керн, который был пожилой, когда женился на ней. Анна Николаевна Вульф, по моему мнению, не подходит к Татьяне, она была зрелая, здоровая такая, когда я её видела.

Е.Б. Синицина. Рассказы о Пушкине, записанные В. Колосовым. В. Колосов. Александр Сергеевич Пушкин в Тверской губернии в 1827 году. Тверь, 1888, с. 10–16

На блестящем вечере в одной из первейших гостиных столицы внимание Анны Петровны было слишком развлечено присутствием разных сановников, и она едва удостоила им юношу Пушкина.

П.А. Ефремов. Сочинения А. С. Пушкина… //Русский вестник. 1881. № 4

Припоминая имена друзей Пушкина, мы на одном из первых мест назовем имя Анны Петровны Керн: поэт близко знал и любил ее, представление о ней связано с одним из самых блестящих лирических произведений Музы Пушкина, единственным в своем роде гимном любви— «Я помню чудное мгновенье», — а также с любопытным эпизодом в его биографии…

Б.Л. Модзалевский, стр. 15

…последующие шесть лет, когда этот юноша перерос всех исполинов нашего Парнаса, когда имя его как поэта начало греметь по всей России, когда он как и человек лучшие годы молодости провёл в изгнании — личность его