– Адам Францевич, наш самолет в другом месте! – предупредил один из «летчиков».

– Я знаю! – рассмеялся Крыницкий.

Шагая, они видели, как Ту-104 повернулся носом к зданию аэровокзала и замер. В ту же минуту белый трап, стоявший на краю поля, медленно, без помощи персонала аэропорта, подкатился к головной части самолета. В темноте открывшегося люка появилась невысокая фигурка – и тут Адам Францевич перешел на бег.

Вся группа Светлых с изумлением наблюдала за тем, как из самолета спустился один-единственный пассажир. Иллюминаторы были открыты – но за ними не было заметно никакого движения. То же – за стеклами кабины пилотов. Невысокий, абсолютно лысый Иной с добрым светло-коричневым лицом и с монгольским разрезом глаз, закутанный в бурую с желтым тогу, будто бы парил над трапом, двигаясь сверху вниз. Он с улыбкой заключил в объятия Крыницкого и помахал рукой остальным.

– Свет и Тьма, – пробормотал Семен, – неужели это…

– Гесер?! – воскликнул кто-то.

– Тьфу ты, – чуть не подпрыгнул Семен, – да нет, конечно. Надо же, никогда бы не думал, что он может сам привести самолет, да еще с дозаправкой. Лететь-то ему из Улан-Удэ не близко…

– Да кто ж это такой? – сдавленно спросил Гоша. – И что от него ждать, хорошего или плохого?

– Плохого-то вряд ли, не видишь, что ли, Светлый он? Дансаран-Гэлэг его звать. Видно, Адам Францевич сумел убедить старика, что дело серьезное, раз тот прилетел сюда из своего дацана на берегу Байкала. В первый и единственный раз я видел его в Москве осенью сорок первого, когда потребовались все силы, чтобы остановить рвущихся к столице немцев…

Прибывший с Байкала старец не стал терять времени. Он пошел через поле к запасной полосе, где находился приготовленный для осмотра самолет Хрущева. Дансаран-Гэлэг не шел, а как будто бы плыл над асфальтом и желтеющей травой, едва шевеля ногами под своим просторным одеянием. Следом, с трудом поспевая, спешил Крыницкий, а за ним – все остальные.

На борт поднялись только четверо – бурятский маг, Адам Францевич, Семен и один из «пилотов».

– Какое-то из этих кресел, – указал он в конец салона.

Старый бурят кивнул и принялся неразборчиво бормотать что-то под нос. Согнувшись, он пошел между пассажирских кресел, нежно похлопывая по их обтянутым красной тканью спинкам. Со стороны он напоминал чудаковатую старушку, бредущую на ощупь в театре в поисках своего кресла, но никто из присутствующих и не думал смеяться. Иные с уважением смотрели, как работает профессионал высокого класса. Незаметно спертый воздух в салоне наполнился запахами хвойного леса, цветущих трав и разогретой солнцем смолы. Семен, ближе других подошедший к старику, шагнул в Сумрак и попытался сам понять, какое из кресел им нужно, но в каждом из них уже побывало много людей и наслоилось множество отпечатков аур; Семен сразу же отступил в разочаровании.

– Аннегэ, ааняга, – запел тихонько старик, – айюту, аяняга…

Он плавно опустился в самое дальнее, угловое кресло и прикрыл узкие глазки, продолжая напевать.

Присутствующие переглянулись. Что-то происходило. Дансаран-Гэлэг будто исчезал из кресла на долю секунды – и снова появлялся. Его образ танцевал в воздухе в нескольких сантиметрах над креслом, проваливаясь в Сумрак и мгновенно выныривая обратно.

– Вы меня извините, – прошептал Семен на ухо Крыницкому, – но даже если мы найдем место, где сидел чужак, нет никакой гарантии, что за прошедшие полгода от него сохранился хоть какой-то устойчивый след, который мы могли бы использовать в работе.

– Верно, – кивнул в ответ Крыницкий, – потому-то я и пригласил сюда для этой работы не вас, а его.

Дансаран-Гэлэг вдруг вскрикнул, словно от боли. В следующий момент, дрожа всем телом, соскользнул с кресла – и упал на руки Семену.

– Осторожно, – сказал он с сильным акцентом. В руке его было что-то, плохо различимое в мрачном салоне. Что-то, мерцавшее едва заметным бледно-голубым сиянием.

– Не прикасайтесь, – взволнованно сказал Адам Францевич, – клеточное восстановление еще не закончилось!

Это был волос. Один-единственный волос в половину пальца длиной, бесцветный и тонкий. Он упал не с головы Иного и не с головы человека и уже успел разложиться на мелкие составляющие на полу под креслом, но старый, как байкальские горы, шаман непостижимым образом смог снова собрать его воедино.

Дансаран-Гэлэг не стал задерживаться в Москве. Произошедшее в салоне правительственного самолета явно утомило его. Он горячо простился с Крыницким, тепло – с остальными товарищами и засобирался домой. Его самолет, уже заправленный для обратного пути, гудел двигателями у начала взлетной полосы. Бурятский старичок прокричал что-то с вершины трапа, взмахнул на прощание платочком и скрылся в темноте салона.

Трап откатился.

– Там же никого нет, – прохрипел удивленно Гоша, – смотрите, товарищи, нет пилотов в кабине!

– Георгий, – устало вздохнул Семен, – ты как будто первый день в Ночном Дозоре работаешь.

И Ту-104, сверкая габаритными огнями, с возрастающим воем двигателей понесся по полосе. Оторвался от земли, вскарабкался в небо, втянул шасси и, покачав на прощание крыльями, скрылся в тучах на востоке.

– Не думаю, что этот волос мог принадлежать человеку, – сказал Володя, оторвавшись от микроскопа.

Володя, молодой рыжеволосый кандидат биологических наук, заведовал в штабе Ночного Дозора лабораторией.

– Вот и слава Свету, – отозвался Адам Францевич. – Больше всего я боялся, что все это дело рук людей.

– Это вообще не похоже на волос живого существа, – продолжал Володя, – обычно внешняя оболочка волоса образуется наложенными друг на друга кератиновыми чешуйками. А здесь – посмотрите сами – несколько грубых волокон, словно веревки в канате. Топорная работа.

Семен, Адам Францевич и еще несколько сотрудников Дозора по очереди подходили к микроскопу, разглядывая волос.

– Глядите, товарищи, – дрожащим голоском воскликнула Юля, – он как будто дымится!

– Володя, – быстро сказал Семен, – сможешь сохранить его? Боюсь, эта материя не способна долго существовать без магической поддержки извне.

Володя кивнул:

– Сейчас заморозим.

– И сделай экспресс-анализ, нужно как можно скорее узнать, что это за материал. Адам Францевич, – Семен обратился к старому магу, – мне кажется, нам в самом ближайшем времени понадобятся несколько десятков оправ для очков.

Крыницкий не удивился такому заявлению.

– Юленька, – сказал он девушке, – бухгалтерия сейчас выдаст вам под отчет деньги из кассы. Берите Георгия и еще пару комсомольцев – и бегом в оптику Скупите там все оправы без стекол. И сей же час несите сюда.

– Нужно по возможности сузить район поисков, – говорил Адам Францевич два часа спустя в кабинете Гесера. На столе перед ним была расстелена большая карта Москвы, с другой стороны столпились несколько десятков дозорных. Все желающие не поместились в комнате, и теперь возбужденный гомон наполнял коридор.