Нугзар взял Арчи на руки. Басаргин потрепал его по голове. Но мальчик смотрел только на мать, и в глазах светился испуг. Не забирают ли у него ее снова?

– Мы тут разговаривали об Умаре, который к вам приходил... – Басаргин посмотрел на Зарему внимательно. – Нугзар вот говорит, что в здешних краях есть только один достаточно авторитетный Умар, который в состоянии помочь в вашей беде. Вопрос только в том, пожелает ли он в самом деле помочь...

– А почему он не пожелает?

– Этот Умар никогда не был другом Адлана.

– Тот назвался другом. Может быть, тот – другой Умар?

Нугзар достал из кармана сложенный вчетверо лист бумаги с фотороботом.

– Это не он?

Зарема смотрела долго. Не решалась сказать. Она поняла уже, что разговор идет про Умара Ажигова, командира басаевского батальона «черных вдов». Она, конечно, полностью подходит для роли «черной вдовы». Такая она и есть. И Умара на фотороботе, как ни плохо был сделан портрет, она узнала. Но сказать это сейчас – значит лишить маленького Арчи надежды на обретение речи и слуха. Пусть в помощь Умара веры мало. Но хоть маленькая толика этой надежды есть. И Зарема не нашла в себе силы отказаться от такой надежды.

– Нет, – ответила твердо. – Это не он...

– Пусть так, – согласился Басаргин. – Тогда едем к Зурабу. Только ты ему до поры, – повернулся он к Нугзару, – ничего не говори. Он еще слаб. И давление ему поднимать ни к чему...

– А что случилось? – спросила Зарема.

– Ерунда, – отмахнулся Нугзар с видимой неестественностью. Не сумел хорошо и доверительно соврать. – Нового начальника милиции поставили. У них с Зурабом не самые лучшие отношения. Тейповые дела...

– Значит, письмо Заремы... Нам скоро привезут эту переписку, – сказал генерал. – Но чем сама по себе переписка может привлечь террористов? Мало ли с кем жена президента переписывается по электронной почте. Что можно сделать через Интернет? Самое большее – послать компьютерный вирус. Компьютерные вирусы-убийцы, насколько я знаю, – это фантастика американских кинематографистов, и не более того.

– Я сначала тоже не придал значения первым двум письмам: от Заремы к президенту и ответу жены президента. Я в то время был во второй командировке в Чечне и сам приносил Зареме в больницу ответ на ее послание. Это был совет, и это была надежда. Потом из Москвы пришло разрешение опубликовать этот ответ в местных газетах. Надо сказать, что акция имела успех. О письме много говорили. Вот и все, что я мог сказать по этому вопросу тогда. Зацепкой эта переписка стала только после того, как Зураб Хошиев сегодня утром встретил на московских улицах вместе с Умаром и Заремой Рафаэля Темирканова. В самом деле, не мемуары же «черной вдовы» пишет с ее слов Темирканов. Тогда и возникла мысль, что двумя письмами переписка с женой президента не закончилась. Сама Зарема слишком малограмотна, чтобы справиться с простым письмом на русском языке, к тому же после травмы руки лишена возможности писать разборчиво. Об электронной переписке, которую она в состоянии вести самостоятельно, вообще речи быть не может...

В дверь постучали.

– Войдите, – сказал Астахов.

Зашел дежурный по управлению:

– Товарищ генерал, снизу звонят. Доставлен водитель какой-то машины с Волоколамского шоссе. Говорят, по вашему распоряжению. Не задержан, уточнили, а доставлен для беседы. Что с ним делать? Прикажете выписать на него пропуск?

– Да, и немедленно ко мне. Встретьте и проводите его.

– Он с сопровождающими.

– Сделайте это быстрее.

Дежурный ушел, а генерал встал, чтобы пройтись по кабинету рядом с Басаргиным.

– Мы продолжим «разбор полетов» чуть позже, если вы не возражаете. А сейчас давайте думать, как вести себя с водителем.

– Если он вообще будет с нами разговаривать без своего начальника охраны. Вы сами, наверное, знаете, какие у них там порядки.

– Наши любезные начальники охраны задерживаются. Но тоже должны вот-вот прибыть. Вы не думаете, что водитель может быть сообщником Умара?

– Может быть все. На всякий случай неплохо было бы его изолировать хотя бы на сутки. Хотя водитель не может знать график передвижения президента и его семьи. А два человека... Не много ли будет агентов Чечни в одной маленькой президентской администрации?

– А что вы предполагаете?

– Я предполагаю, что водитель поехал просто по разнарядке, как обычно и бывает. Тем не менее задержать его не мешало бы. Просто чтобы обезопасить ситуацию. И его самого, кстати, тоже. Он – свидетель...

– Мы превышаем свои полномочия. Может получиться неприятность. Но вопрос о безопасности водителя дает нам шанс все сделать красиво. И мы обсудим этот вопрос с начальником охраны.

В дверь постучали.

– Войдите.

Вошли два офицера в боевой экипировке. С ними средних лет уверенный в себе человек.

– Товарищ генерал, водитель машины...

Астахов сделал знак рукой, прерывая доклад.

– Садитесь все, – показал он рукой на стулья. Дождался, пока приехавшие рассядутся, и сам вернулся в свое кресло. Басаргин остался стоять. – Вас как зовут?

Вопрос был адресован водителю.

– Николай Николаевич.

– Вам, Николай Николаевич, уже, должно быть, объяснили, в какое подразделение вы прибыли. Вы знаете, чем мы занимаемся.

– Естественно. С другими бы я и не поехал. Я подчиняюсь начальнику гаража, а не начальнику охраны.

Водитель с видимым удовольствием показал, что он человек с характером. Такой, если упрется, может ничего не сказать. Поэтому Астахов, сразу сориентировавшись в ситуации и в характере водителя, начал не авторитетом давить, как собирался, видимо, вначале, а ублажать уважительным отношением.

– Мы вам зададим несколько вопросов, на которые вы имеете право не отвечать, но это очень важные вопросы. Я не могу вам объяснить, на что они могут повлиять. Тем не менее я просил бы вас ответить на них по возможности более полно.

– Я вас слушаю.

– Что за человека вы возили сегодня на Волоколамское шоссе?

– Я не знаю этого человека. Я получил разнарядку в гараже, выехал, куда мне было указано. Там человек сел ко мне в машину, сказал, куда ехать, и я поехал.

– Раньше вы этого человека возили?

– Да, сегодня утром я забирал его от Дома правительства и отвозил в германское посольство. Только тогда он был один и одет по-другому. Что называется, при параде. А вечером их было трое.

– Кто по национальности эти люди?

– Мне показалось, азербайджанцы.

– Не чеченцы?