Поэтому для успеха реформы образования в США кажется очень важным привлечь высококвалифицированных специалистов в профессию учителя и удержать их и в то же время отказаться от преподавателей со стабильно низкими результатами или отправить их на переобучение.

Другие необходимые составляющие этой реформы: больше учебных часов (уроков) в школе, более длинный учебный год, больше внеклассных занятий и больше возможностей для дошкольного образования. Исследования успешных чартерных (независимых) школ, проведенные гарвардским экономистом Роландом Фрайером и другими исследователями, показали, что формула успеха довольно проста: больше учебных часов, дополнительные учебные дни, философия «никаких отговорок» в проверке знаний учеников (и, следовательно, качества работы учителей).[354] Такой подход уже позволил Сингапуру и Южной Корее занять хорошие места в рейтингах PISA – обе страны активно используют стандартизованные тесты для детей всех возрастов.[355] Удлинение учебного года может оказаться особенно полезным для детей из бедных семей, поскольку, судя по данным исследований, бедные и богатые дети учатся примерно одинаково в течение школьного года, однако дети из бедных семей сильно отстают летом, когда не ходят в школу.[356]

Однако при этой системе есть определенный риск, что учитель сосредоточится исключительно на подготовке к экзаменам в ущерб другим типам обучения. Мы не думаем, что подготовка к тестам – это обязательно плохо: как минимум с точки зрения навыков, которым можно действительно научить и которые можно оценить во время экзамена, навыков, необходимых в условиях глобальной информационной экономики. Однако при этом важно понимать, что другие способности – такие как креативность и умение решать неструктурированные проблемы – измерить очень трудно, а они становятся все более ценными по мере того, как машины берут на себя все больше рутинной работы. В новаторской работе Бенгта Хольмстрема из МТИ и Пола Милгрома из Стэнфорда показано, что сильные стимулы к достижению измеримых целей способны вытеснить цели, измерить которые труднее.[357] Авторы предлагают интересное решение, в основе которого – организация процесса и распределение задач. Так, одна группа учителей может отвечать за подготовку к тестам (наиболее измеримые цели), а другая группа, высвободив время и ресурсы, может сконцентрироваться на тех целях обучения, где результат измерить сложно; таким образом, последние будут защищены от вытеснения. Подобное распределение задач позволяет нам получить лучшее и в том, и в другом случае.

У нас почти нет сомнений в том, что улучшение образования увеличит Дар для всех нас, поскольку приобретенные учениками навыки позволят более полно удовлетворить наши экономические потребности и более эффективно использовать новые технологии. Мы также надеемся, что лучшее образование позволит сократить неравенство, особенно в той его части, что связана с изменением набора необходимых навыков. Во многом это вопрос спроса и предложения. Сокращение числа неквалифицированных работников позволит в какой-то мере снизить давление на зарплаты, а увеличение числа квалифицированных специалистов, в свою очередь, сократит образовавшийся дефицит рабочей силы. Мы считаем, что правильная организация образования способна стимулировать креативность и тем самым улучшить перспективы не только учащихся, но и общества в целом.

Но с другой стороны, мы реалисты и трезво видим, как именно используются на практике новые образовательные технологии. Наибольшую пользу из множества образовательных онлайн-ресурсов извлекают активные учащиеся-одиночки с сильной мотивацией. Мы лично знаем нескольких двенадцати- и четырнадцатилетних подростков, которые слушают онлайн-курсы колледжей, которые им раньше были совершенно недоступны. Однако не слишком много их сверстников поступают так же. Соответственно, поначалу незначительный разрыв в их знаниях постепенно увеличивается. Из этой ситуации можно извлечь важный урок: до тех пор пока мы не приложим реальных усилий, чтобы расширить дигитализацию образования, никакого автоматического сокращения неравенства не произойдет.

Мы, соавторы, всецело поддерживаем предпринимательство, но не потому, что считаем, что каждый может или должен создать собственную компанию. Мы «за» потому, что предпринимательство – это лучший способ создания рабочих мест и возможностей. По мере того как старые задачи автоматизируются, а спрос на связанные с ними человеческие навыки снижается, экономика должна изобретать новые рабочие места и отрасли. И лучше всего это удается амбициозным предпринимателям, а не правительственным чиновникам или проницательным ученым. Томас Эдисон, Генри Форд, Билл Гейтс и многие другие создали целые новые индустрии, которые более чем компенсировали исчезновение многих старых профессий – таких как многие профессии в сельском хозяйстве, постепенно становившиеся ненужными в течение десятилетий. Нынешняя трансформация экономики создает столь же большие возможности.

В учебниках по экономике предпринимательство провозглашалось важной частью развития экономики как минимум с середины XX века, когда экономист Йозеф Шумпетер написал важную научную работу о природе капитализма и инновационного процесса. Шумпетер сформулировал наше любимое определение инновации – «вывод технической или организационной новинки на рынок, а не просто ее изобретение» – и так же, как и мы, верил, что этот процесс носит рекомбинационный характер, представляет собой «вынашивание новых комбинаций».[358]

Шумпетер также утверждал, что инновации реже появляются в устоявшихся компаниях и гораздо чаще – в новых компаниях, стремящихся занять их место. В своей книге «Теория экономического развития» (Theory of Economic Development) он писал: «Как правило, новые комбинации и воплощающие их фирмы… вначале не просто вытесняют старые, а сосуществуют наряду с ними… эти последние были бы просто не в состоянии сделать значительный шаг вперед… не почтмейстеры создали железные дороги».[359] Таким образом, предпринимательство представляет собой двигатель инноваций. Кроме того, в Америке частный бизнес – это единственная сфера, где создаются рабочие места. В исследовании, опубликованном в 2010 году, Тим Кейн из Kauffman Foundation, используя данные Бюро переписи населения США, разделил все американские компании на две категории: совершенно новые стартапы и уже существующие фирмы (то есть такие, которые на рынке не менее года). Он обнаружил, что на протяжении всего периода с 1977 по 2005 год (за исключением всего семи лет) существующие фирмы совокупно сокращали рабочие места в среднем на миллион в год.[360] Напротив, стартапы ежегодно создавали в среднем три миллиона рабочих мест.