моей семейной собственностью, надо сказать, довольно обширной, поэтому в детали я вдаваться не буду, потому как в них вполне можно запутаться. Мой номер расположен по соседству с тем, где остановилась миссис Титженс, дверь между ними до этого самого момента оставалась открытой, поэтому я слышал, когда ко мне стучался официант или посыльный. Ночной портье в отеле произвел впечатление человека угрюмого, грубого и грязного… До Пероуна ему далеко.

– А в эти подробности обязательно вникать? – прокомментировал его слова Левин. – Мы…

– Если я даю показания, то это, по-видимому, действительно необходимо. Хотя мне было бы лучше, если бы вы задавали вопросы.

– Продолжайте, пожалуйста… – ответил Левин. – Мы примем к сведению ваше заявление о том, что майор Пероун был без мундира. По его словам, он был в пижаме и халате. Искал уборную.

– Вот как… – произнес Титженс, умолк, немного подумал и продолжил: – Вы не могли бы передать мне суть рассказа майора Пероуна?

– Он настаивает на том, – ответил Левин, – что я вам только что сообщил. По его словам, он искал уборную. И раньше никогда не останавливался в этом отеле. Только открыл дверь, заглянул в нее, мгновенно получил жестокий удар, вылетел обратно в коридор и стукнулся головой о стену. Пероун утверждает, что был оглушен, и, не понимая, что в точности произошло, выкрикнул в адрес напавшего на него человека несколько обвинений… Затем из своего номера вышел генерал О’Хара…

– И какие же именно обвинения выкрикивал майор Пероун? – спросил Титженс.

– Э-э-э… – замялся Левин. – В своих показаниях он их приводить не стал.

– Полагаю, это очень даже существенно, поэтому мне хотелось бы знать, к чему они сводились, – произнес Титженс.

– Этого я не знаю… – сказал Левин. – Прошу меня простить… Майор Пероун пришел ко мне через полчаса после генерала О’Хары. Страшно нервничал и, судя по всему, сходил с ума от беспокойства. Осмелюсь предположить… за миссис Титженс. Еще он очень хотел выгородить себя!.. Может показаться, что он кричал что-то вроде «Пожар!» или «Держи вора!»… Но когда из своего номера вышел генерал О’Хара, майор вне себя заявил, что ваша жена сама позвала его к себе в номер и что… О-хо-хо… прошу меня простить… Я чрезвычайно вам обязан… вы даже не представляете как… Словом, он кричал, что вы пытались его шантажировать!

– Вот оно что!.. – сказал Титженс.

– Как вы понимаете, – сказал Левин таким тоном, будто пытался себя защитить, – эти слова он сказал генералу О’Харе в коридоре. И даже признался, что это безумие… А когда пришел ко мне, ни в чем подобном вас обвинять уже не стал…

– Иными словами, он больше не настаивал, что миссис Титженс сама разрешила ему прийти?.. – спросил Титженс.

– Нет, я больше так не могу… – со слезами на глазах произнес Левин. – Лучше подать в отставку, чем мучить вас и изводить…

– Ни в какую отставку вы подать не можете, – возразил Кристофер.

– Зато могу отказаться от назначения, – ответил Левин и добавил, горестно сопя носом: – Чертова война!.. Ох уж эта чертова война!..

– Если вам так мучительно сообщить мне, что, по вашему мнению, майор Пероун действительно явился с разрешения моей жены, то я и без вас знаю, что это чистая правда. С другой стороны, моя жена точно знала, что я к ней поднимусь. Она не собиралась мне изменять, а всего лишь хотела поразвлечься. В то же время я в курсе того, о чем, по всей видимости, сообщил генералу Кэмпиону майор Терстон – что миссис Титженс в свое время ездила вдвоем с майором Пероуном во Францию. Они отправились в деревушку под названием Исенжо-ле-Перванш…

– Нет, то место называлось совсем не так, – чуть не взвыл Левин. – Какой-то Сен… Сен… Словом Сен и что-то еще. В Севеннах…

– Нет-нет, точно там!.. – возразил Титженс. – Да не убивайтесь вы так…

– Но я ведь… – продолжал Левин. – Так вам обязан…

– Давайте я лучше сам поставлю в этом деле точку, – сказал Титженс.

– И у генерала случится разрыв сердца. Он же так безоговорочно верит в миссис Титженс. Да и как в нее не верить?.. Как вы, черт возьми, догадались, что ему сообщил майор Терстон?!

– Он суровый, заслуживающий доверия человек, прекрасно разбирающийся в такого рода вещах, – ответил Кристофер. – Что же до веры генерала в миссис Титженс, то она вполне оправданна… Проблема лишь в том, что никаких парадов больше не будет. Рано или поздно мы все должны были к чему-то такому прийти… – Он на миг умолк и добавил: – Кроме вас. Турок или еврей, вы человек восточный, простой, сторонник единобрачия, неизменно хранящий верность… – И тотчас сменил тему: – Надеюсь, старшему повару-сержанту хватит ума не мешкать с завтраком только потому, что к нам с инспекцией заявился генерал… Хотя он, конечно же, сделает все наоборот…

– Да какая, к чертовой матери, разница?! – в ярости закричал Левин. – Он сам заставляет людей ждать по целых три часа. Я имею в виду – на параде.

– Ну конечно, – сказал Титженс. – Если майор Пероун действительно так сказал генералу О’Харе, то это в значительной степени развеивает мои сомнения в том, что последний был трезв. Вдумайтесь в диспозицию. Генерал О’Хара решительно выбил ногой камень, который я положил, чтобы держать открытой дверь, ворвался в номер и закричал: «Где он, этот шантажист?» Чтобы избавиться от него, мне понадобились целые три минуты. У меня хватило ума выключить свет, а он настойчиво твердил, что хочет еще раз взглянуть на миссис Титженс. Понимаете, если хорошенько поразмыслить, то он всегда спит как убитый. И вот его вдруг будят, наверняка после пары стаканчиков. Он слышит, как майор Пероун орет о ворах и шантажистах… Осмелюсь сказать, что последних в этом городке найдется немало. И О’Харе, вероятно, до жути захотелось хотя бы одного схватить за руку. После той истории с представителями военной полиции он меня возненавидел. В его глазах я ничтожество, тем более что он почти ничего обо мне не знает. А Пероун выдает себя за миллионера. Осмелюсь предположить, что так оно и есть: по слухам, он на редкость прижимист. Вот как, по всей видимости, ему в голову пришла мысль выдать меня за шантажиста, с помощью которой он буквально загипнотизировал генерала… – Кристофер немного помолчал и повел свой рассказ дальше: – С другой стороны, я не знал, что… В общем, Пероуна мне пришлось вышвырнуть в дверь, даже не зная, что это Пероун. Я и правда подумал, что это ночной портье, пришедший позвать меня к телефону. И видел перед собой лишь разбуянившегося сластолюбца. Вот что я в тот