— Нет, — печально вздохнул Магомад, выдержав минутную паузу. — Мои глаза не открылись даже тогда, когда в кабинет того начальника, к которому я пришел на прием, ворвалась ментовская «собственная безопасность» и взяла меня и самого начальника за жабры. Даже тогда, когда мне пришла в СИЗО малява насчет того, что надо расколоться насчет одного дела, к которому ни я, ни мои милые племянницы никакого отношения не имели, Аллах все еще не открыл мне глаз! Я верил, что Трехпалый как истинный друг собирается помочь мне. И эта вера меня не оставляла до того момента, пока действительно благородный человек по имени Генрих не объяснил, что если б я и мои девочки улетели бы на вертолете вместе с Трехпалым, то ни я, ни они не находились бы здесь. И даже могил наших не смогли бы отыскать скорбящие родственники…

Патимат и Асият, должно быть, свои роли хорошо знали и дружно всхлипнули.

— Однако даже Генриху не удалось бы спасти меня и девушек от гибели, если б мы случайно не обознались и не сели вместо одной белой «Нивы», которую прислал Трехпалый, в другую, за рулем которой был вот этот славный юноша. Конечно, в этот раз он спас нас только случайно и, наверно, только случайно не застрелил. Но кто из нас, правоверные, может сказать, что это не было предначертано самим Аллахом? Аллах акбар!

— Аллах акбар! — дружно произнесли мусульмане.

— Но это еще не все, дети мои! — продолжил Магомад, когда воцарилась тишина. — Нашелся еще один гнусный человек, по имени Ваня Седой, который был в курсе дел этого паскуды Трехпалого и решил воспользоваться ситуацией, чтоб продать меня тем, кому хотел продать Трехпалый, а с самого Трехпалого слупить большой бакшиш. Он украл меня, моих девочек, Трехпалого, вот эту красивую девушку по имени Полина и еще нескольких человек, которых Генрих прятал в подвале одного уютного военного госпиталя. И тогда Юра спас нас во второй раз, проявив мужество и героизм, достойные самого Шамиля. По крайней мере Басаева. К сожалению, этот гнусяра Седой напоил меня какой-то дрянью, и я почти ничего не помню. Но Генрих рассказал мне, как Юра вместе с одной очень большой и красивой девушкой штурмовали подземелья Седого и что только его, кроме Всевышнего Аллаха, конечно, мы должны благодарить за то, что живем, дышим и так далее. Аллах акбар!

— Аллах акбар! — вскинули кулаки телохранители.

— Поэтому запомните, дорогие! — строго сказал Магомад. — Что бы ни привело его сюда — сейчас он мой гость. И все должны относиться к нему с уважением. Нам надо о многом поговорить наедине. Дорогие девушки, проводите Полину в третий номер. Аслан, найди Нарчу. Если Василиса еще не ушла, пусть останется и заварит чай. Если ушла — пусть он ее догонит и вернет. Пусть говорит вежливо, а то девушка испугается, что мы ее резать будем… Понял?!

— Да, Магомад-ага, все понял.

Патимат и Асият ласково взяли Полину под руки и вывели из номера, телохранители Магомада тоже покинули помещение. Пистолет и пакет вынесли — на всякий случай, должно быть. В общем. Юрка и Магомад остались наедине.

— Как, хорошо я говорил? — спросил Магомад.

— Красиво, — согласился Юрка. — Я очень много интересного про себя узнал, и не только про себя…

— Догадываюсь, — усмехнулся Магомад. — Если б ты все это знал, наверно, не стал бы на потолке прятаться. Хорошо, кстати, придумал. Мои ребята ни за что бы не нашли. Это я сам такой хитрый, догадался. Ладно! Я тебе много чего рассказал, может, и еще расскажу, если ты мне все четко объяснишь, как сюда попал, зачем, почему и так далее. Хорошо?

— Наверно, — пожал плечами Юрка. — Но тут одно «но» есть, Магомад Хасаныч. Я могу сразу сказать, что Птицын меня к вам лично не присылал и о том, что вы тут будете, ничего не говорил. А вот могу ли я вам все рассказывать насчет того, зачем меня Птицын в Москву отправил, мне неизвестно. Даже если вы теперь с Генрихом Михайловичем друзья до гроба, он на меня за это рассердиться может.

— Мудро! — согласился Магомад. — Но ты ведь хорошо понимаешь, что у меня могут быть свои проблемы? И часть этих проблем ты немножко затрагиваешь, так?

— Понимаю… — вздохнул Таран.

— Конечно, — развел руками Магомад, — ты сам сказал, что Птицын тебя сюда не посылал, верно? Значит, тебя он здесь искать не будет. По крайней мере, пока я не скажу, что ты у меня вместе с Полиной. Наверно, догадываешься, какое самое простое решение проблемы, а?

— Догадываюсь. Водохранилище большое…

— Хорошо, что ты такой догадливый. Но это так мог Трехпалый сделать, Ваня Седой, Жора Калмык или Дядя Вова. Я не такой. Я добро помню и не умею подлецом быть, когда мне кто-то жизнь спас. Даже если ты это случайно сделал — тебя рука Аллаха вела. Хотя ты и гяур, если считать по-нашему.

— Спасибо, — сказал Юрка. — А вернуть меня Птицыну — это очень сложно?

— Видишь ли, когда ты сказал, будто мы с Генрихом — друзья до гроба, то немного преувеличил. Мы с ним хорошие деловые партнеры по принципу «ты — мне, я — тебе». Когда он меня спасал твоими руками, то немножко свою выгоду имел. Какую — это неважно, но ты, наверно, догадываешься, что интерес у него был.

— Значит, теперь у вас интерес имеется? И какой же? Выкуп за меня взять?

Магомад усмехнулся и ответил не сразу, выдержав многозначительную паузу.

— Выкуп — это «примитивно и пошло», как сказал великий Остап Сулейман Берта-Мария Бендер-бей, — произнес Магомад. — Почему-то все русские думают, что мы, кавказцы, способны только головы резать, квартиры взламывать, машины угонять или брать заложников. Мы все такие же советские люди, все умеем. И читать-писать, и считать, и за кордоном деньги крутить, и нефтью торговать, и от налогов уходить. Бизнес есть бизнес! Маркса читал, а?

— Не-а…— ответил Таран удивленно. — У нас его не проходили. Так, слышал, что они с Энгельсом коммунизм придумали.

— Они много чего придумали. И очень верно подметили: «Нет такого преступления, на которое не пошел бы капиталист, если ему будет обеспечено сто процентов прибыли». Точно или нет припомнил — не уверен, но суть такая. Поэтому запомни: каждый богатый бизнесмен — это вор. Как он воровал, убивал при этом или нет, кидал при этом только своих друзей или пять миллионов дураков несущественно. У нас, чтоб раскрутиться, надо быть жуликом обязательно, иначе без штанов оставят. У западных — все тоже так было и сейчас есть. Только там все уже тихо, все поделено и каждому капает, сколько положено. Но и там взрывают, травят, режут — на низовом уровне.

— Догадываюсь, — кивнул Таран. — Но для чего вы, Магомад Хасаныч, все это мне говорите — не очень понимаю.

— Говорю только для того, чтоб ты уловил одну важную вещь. Совсем честным у нас быть нельзя. И нельзя ни с кем иметь дело без точного знания своей выгоды. Конечно, я мог бы сейчас связаться с Птицыным и сказать: «Генрих, дорогой, ко мне пришел твой мальчик по имени Юра и очень дорогая девочка по имени Полина. Сами пришли, случайно. Клянусь, я их не похищал! Возьми их, пожалуйста, у меня как можно скорее и совсем бесплатно». Как ты думаешь, что он скажет мне?