— Аддамс резко распахивает глаза и стонет в голос от долгожданного ощущения наполненности. Он нависает над ней, уперевшись руками в капот — несмотря на яркий солнечный свет, чернота зрачка заполняет почти всю насыщенно-зелёную радужку. Потемневший от возбуждения взгляд действует на неё совершенно гипнотически.

Слабо отдавая отчёт в собственных действиях, Уэнсдэй закидывает правую ногу ему на плечо — угол проникновения меняется, становясь более глубоким.

Ксавье кривовато усмехается, явно наслаждаясь её реакций. К счастью, ему хватает ума промолчать — вместо этого он начинает быстро двигаться, набирая скорость с каждым жёстким толчком. Пульсирующие мышцы податливо расступаются, принимая твёрдый член по самое основание. Каждое движение срывает с её губ громкий стон — интенсивность ощущений стремительно нарастает, словно каждая клетка плавится в адском пламени.

Она едва может дышать в перерывах между толчками. Кислород догорает в лёгких, в голове совсем не остаётся мыслей.

Аддамс скользит по нему совершенно расфокусированным взглядом — Торп тяжело дышит, продолжая яростно вколачиваться в неё.

Чётко очерченные скулы заостряются ещё сильнее, каштановые пряди липнут ко взмокшему лбу, а на руках от напряжения выступают вены.

Она выгибается ему навстречу, тянется дрожащими пальцами в поисках точки опоры, но Ксавье ловко перехватывает оба тонких запястья и заводит ей за голову.

Уэнсдэй хочет возразить против подобной попытки доминировать — но не может.

Бешеный темп движений причиняет лёгкую приятную боль, а обжигающее наслаждение берёт верх над привычной жаждой контроля.

Он склоняется ниже, прижимаясь к искусанным вишневым губам смазанным поцелуем. В такой позе его живот трётся о клитор, и пульсация мышц стремительно нарастает. Аддамс стонет ему в рот, окончательно растворяясь в водовороте ощущений — по артериям и венам словно бежит жидкий огонь, а внизу живота скручивается тугой узел. Голова кружится, перед глазами темнеет, сердечный ритм разгоняется до тахикардии. Наслаждение накатывает и отступает горячими волнами.

Ксавье впивается жестоким укусом в её шею, почти рыча от удовольствия — и резкая вспышка боли становится катализатором взрыва. Стон срывается на крик, мышцы внутри трепетно сжимаются, обхватывая его член плотным кольцом. Крышесносный оргазм пронзает всё тело Уэнсдэй, и на несколько секунд она теряет связь с реальностью, полностью растворяясь в фейерверке ярких ощущений.

Сквозь дурман удовольствия она едва осознаёт происходящее — Ксавье делает ещё несколько размашистых глубоких толчков и, погрузившись полностью, замирает. Хриплый стон срывается с его приоткрытых губ, а мгновением позже он обессиленно опускается сверху, вжимая её в осквернённый капот всем своим весом.

Аддамс терпит удушающие объятия не больше тридцати секунд, после чего начинает нетерпеливо извиваться.

— Отпусти. Я не хочу умереть от асфиксии, это унизительно скучно, — недовольно бормочет она, но из-за сбившегося дыхания в голосе нет привычной твёрдости.

— А попасть в аварию из-за превышения скорости не скучно? — беззлобно парирует Ксавье и поспешно отстраняется, выпуская её из кольца сильных рук.

— Твои мозги очень эстетично смотрелись бы на асфальте, — Уэнсдэй принимает сидячее положение и одёргивает помятую майку, оглядываясь в поисках остальной одежды.

Торп быстро стягивает презерватив и, осмотревшись по сторонам, ловко забрасывает его в мусорную урну, которую она изначально даже не заметила. Пока он застёгивает ремень на джинсах, Аддамс спрыгивает с капота Шевроле и подбирает с земли скомканные шорты. А вот белья в зоне видимости, к сожалению, не обнаруживается.

— Не ищи. Куплю тебе новые, — он самодовольно усмехается, пока Уэнсдэй натягивает неудобные узкие шорты прямо на голое тело. — А может, и не куплю… Мне так даже больше нравится.

Она закатывает глаза — но скорее изображает раздражение, нежели испытывает его на самом деле. Приятная расслабленность во всём теле притупляет негативные эмоции.

— Поехали уже, — Уэнсдэй тщетно пытается напустить на себя суровый вид, но мощный выброс гормонов заставляет уголки губ приподняться в лёгкой полуулыбке.

— Поехали, — кивает Ксавье и поспешно занимает место водителя.

Аддамс по инерции хочет сказать что-нибудь колкое, но в голову упорно ничего не идёт.

И пусть доморощенные семейные психологи в один голос твердят, что секс не способствует решению проблем — она категорически с этим не согласна.

Устроившись на пассажирском сиденье, она снова нацепляет тёмные очки и расслабленно прикрывает глаза. Шевроле плавно трогается с места, и мерный звук мотора постепенно вводит её в приятное пограничное состояние между сном и бодрствованием.

Кажется, она всё-таки задремала.

Когда автомобиль замедляет свой ход, Аддамс резко распахивает глаза — и невольно замирает, сраженная великолепием открывшейся картины.

Торп не обманул.

Здесь и вправду чертовски красиво — одноэтажный бревенчатый домик стоит прямо на берегу огромного озера с кристально-прозрачной водой. Вокруг густой чащей возвышаются вековые сосны, куда не глянь — всюду изумрудная зелень.

А самое главное — здесь царит непроницаемая глухая тишина, словно всего остального мира попросту не существует. Идеальное место, чтобы целиком и полностью сосредоточиться на писательстве.

— Тебе нравится? — широкая ладонь Ксавье ложится ей на колено, ласково поглаживая обнажённую бледную кожу.

Уэнсдэй молча кивает, не желая разрушать идиллию абсолютного единения с дикой природой. Цепкий немигающий взгляд скользит по длинному дощатому пирсу, густо поросшему мхом — в самом его конце, почти у кромки воды стоят два деревянных кресла.

— А я же тебе… — хочет продолжить Торп, но она не позволяет ему договорить, приложив указательный палец к губам. Он перехватывает её руку и запечатляет нежный поцелуй на тыльной стороне ладони. — Пойду разберу вещи. А ты пока погуляй и осмотрись.

Он глушит мотор и быстро покидает салон автомобиля, оставляя Аддамс наедине со своими мыслями. Ксавье всегда удивительно точным образом считывает малейшие перемены в её настроении — и во многом благодаря этой его черте характера их отношения продержались на плаву почти два года. Как бы сильно они не ссорились по пустякам, он никогда не позволяет конфликту достигнуть точки невозврата. Уэнсдэй была за это искренне благодарна — потому что сама напрочь лишена даже минимальной терпимости.

Она выходит из машины и с наслаждением вдыхает свежий лесной воздух. В тени огромных сосен отвратительная июльская жара ощущается почти терпимо — солнце светит только на зеркальную гладь озера.

Пока Ксавье перетаскивает сумки и пакеты из багажника в дом, она подходит к длинному пирсу и быстро расшнуровывает тяжёлые массивные кроссовки.

Доски слегка шершавые, но ступать по ним босыми ногами на удивление комфортно.

Лёгкие порывы ветра приятно холодят разгорячённую кожу. Аддамс останавливается на самом краю пирса — всматривается в смутно различимую линию деревьев на противоположном берегу, размышляя обо всём и ни о чём одновременно.

Она стоит так довольно долго, потеряв счёт времени — мысли в голове ворочаются