– Понимай, как знаешь, – хмыкнул Димон.

– Заткнись! – моментально отреагировал Ингорь. – Сказали: незначительные, значит, паре дуболомов комьями земли по кочану приложило.

– Или пару дюжин осколками посекло, – Виктор Николаевич скрежетнул зубами.

– Старший боец! – десятский укоризненно покачал головой, слух у него был феноменальный.

Еще верст двадцать по прифронтовой дороге. Сплошной поток в обе стороны. Да навстречу тоже тянулись колонны. Украшенные красными кругами самоходы лекарей, ремонтные десятки, тащившие тягачами подбитую технику, попадались пустые самоходы – эти спешат в тыл за снарядами, снедью и подкреплениями. Пару раз встречались бредущие по краю дороги пленные.

Наконец полк получил приказ сворачивать в поле и занимать позиции. Командование решило, что наступило время выставлять заслоны на возможных путях прорыва кайсаков. Святославльская армия глубоко провалилась в тылы вражеской группировки. Бронированные кулаки вендов смыкаются за спиной рвущих их оборону вражеских армий. Наступает время маневренной войны. Здесь все решают скорость, темпы переброски частей, вовремя занятые позиции и снабжение. Снабжение, снабжение и еще раз снабжение. До сведения бойцов такие тонкости не доводили, им достаточно знать, что венды рвут вражескую оборону, затягивают кайсацкие армии в мешок.

На укрепление внутреннего кольца бросили части 1-й бронепехотной Святославльской дивизии. 9-му пехотному Святославльскому полку достался участок чистого поля между сетью глубоких оврагов с одной стороны и брошенным селом на другом крыле. Всего четыре версты по фронту. На позиции бойцы полковника Глузда Липатова вышли одновременно с занимавшим позиции на правом крыле 6-м пехотным полком. Соседи на левом крыле задерживались.

Местность разведывали по ходу дела. Бойцов сразу же бросили готовить линию обороны. Все как положено: передовой дозор на легких бронеходах, за ним в мерзлый грунт вгрызаются ковши бронеползов, роют укрытия для семи сотен первой линии. Противобронные пушки распределили по фронту, за пехотой. Гаубичный орднунг командиры оттянули к левому крылу и поставили за цепочкой низеньких холмиков. Если что, овраги задержат вражеские бронеползы, а выделенная пушкарям 8-я пехотная сотня сможет тормознуть вражескую пехоту, пока ее трамбуют тяжелыми снарядами. Бронеползам и 9-й сотне выделили заброшенную деревню. А колесные бронеходы Глузд Липатов отвел на три версты назад, в реденький перелесок, им же оставил свою последнюю 10-ю пехотную сотню. Вместе с резервом стояли зенитки и обоз. Саперы помогали рыть окопы, потом их тоже выведут в резерв.

Молодежи пока везло. Командование предпочло держать новобранцев в резерве, бросить их в бой, только когда наступит черед вендов контратаковать, рубить прорвавшиеся через линии окопов вражеские клинья. И дело не в какой-то там жалости, сочувствии к молодняку, а в нормальном рационализме. Полковник не рисковал ставить необстрелянные сотни в первую линию, опасался, что не выдержат огня.

– Командир, что делать будем? – поинтересовался у Ингоря Владмир.

Сотня получила приказ замаскироваться в перелеске, от бронетранспортеров не отходить. Приказ они выполнили, набросили на бронеходы маскировочные сети. Правда, не их одних загнали в эту рощицу, машины стояли одна за другой. С точки зрения Владмира, любой воздушный наблюдатель был просто обязан отметить скопление техники, если он, конечно, не совсем слепой. Даже если сети позволяют скрыть бронеходы и самоходы, то колеи на снегу никак не спрячешь.

– Ждать, – буркнул десятский.

– Долго?

– Как скажут, – судя по тону, Ингорь не намеревался тратить свое время на переливание из пустого в порожнее.

– Огонь бы развести, – встрял в разговор Санек. – Холодно, как в мертвецкой.

– Кому холодно, десять кругов вокруг бронехода. Вырыть укрытие для машины. Сто отжиманий. Бронеход вручную подвинуть, – на лице Ингоря нарисовалась зверская ухмылка.

– Воды вскипятить… – протянул боец.

– Не велено.

– Боец Санек, перевернуть бронеход! – раздался за спиной бодрый рык полусотника Брянского.

– Полусотник?

– Живо! Ты, ты и ты, помогайте. Перевернуть бронеход!

Полусотник Брянский не знал, что в соседней мировой ветке один его коллега по службе уже отдавал такой приказ. Не знал, что сия незамысловатая шутка вошла в фольклор. С другой стороны, бронетранспортер легче танка и стоит на колесах. Бойцы десятка Ингоря Первакова успели сдружиться и понимали друг друга если не с полуслова, так с первой фразы.

– Пошли, ребяты, пихнем бандуру, – Виктор Николаевич первым взялся за порог бронехода.

Парни живо подхватили добрую шутку. На счет «раз» десяток дружно качнул машину. Пауза. «И два» – бойцы быстро поймали ритм. С каждым рывком бронеход раскачивался все сильнее и сильнее.

– Отставить! – заорал Ингорь, увидев, что колеса машины угрожающе шевельнулись и оторвались от земли.

– Есть, отставить! – Виктор Николаевич расхохотался.

– Молодцы, дружные у тебя люди, Ингорь, – полусотник хлопнул слегка опешившего десятского по плечу.

Гельмут Брянский умел вовремя подойти к людям, поддержать их доброй шуткой, немного нарушить субординацию, оценить находчивость бойцов, на минуту встать на одну планку со своими людьми, да так, чтоб не потерять лицо. Это у него врожденное. Полусотник дождался, когда разгоряченные молодецкой забавой бойцы разойдутся, и приблизился к Владмиру:

– Пошли, Воронов. Есть пара слов.

– В бой? – обреченно выдавил из себя Владмир.

– Не спеши, успеем снег кровью полить. Ты лучше, если оказия будет, поглядывай за старшим бойцом Глебом Корбутом. Запомни, вторая сотня.

– Переселенец?

– Соображаешь. Нарочно от своих не отбивайся, но если окажешься рядом, не забывай: это наш ключ.

– Думаешь, скажет, как в Империю попасть?

– Может не сказать, он непростой. Род Корбутов очень древен, идет от вестфальских баронов. Своего они не бросят, всегда выкупят. И среди родных Глеба есть известные ученые.

– Понял, Гельмут, обещать не буду…

– Верно. Будет оказия – не теряйся, не будет, мотай на ус и жди следующий шанс.

– А как он выглядит?

– Невысокий, морда смугловатая, лоб в морщинах, нос картошкой. Уши у него прижаты к голове и без мочек. Запомнил?

– Постараюсь узнать…

До вечера полк успел зарыться в землю. Работали все. Даже запасную сотню отправили готовить позиции гаубиц. Для каждого орудия отрыли две огневые, обнесли их валами, выкопали укрытия для тягачей. Заброшенное село превратили в настоящую крепость. Тыльные стены уцелевших домов аккуратно снесли, полы убрали, сделали заезды для бронеползов. Между домами оборудовали стрелковые ячейки.

Морозы стояли сильные, земля промерзла как следует, поэтому окопы рыли только для стрельбы лежа или с колена. Дай пехоте еще два дня, и она даже в сплошном камне траншеи пророет, но времени не было. На закате в дивизию пришел приказ: спешно укрепляться. Противник отводит с фронта ударные части, готовится рвать кольцо.