Остальные статистические данные столь же красноречивы. Британские защитники использовали 1 768 бочек черного пороха, 26 554 пушечных ядра, 7 502 зажигательных снаряда, 2 000 ручных гранат. Они расстреляли 200 000 патронов из своих мушкетов.

Однако французам не удалось взять Мадрас. Многие утверждают, что виноват в этом был только один человек — Томас Артур Лалли, граф де Лалли-Толлендал.

«Красавчик-принц» Чарли, возможно, и стал самым высокопоставленным якобитом во Франции. Но он оказался далеко не единственным, кто попал на чужбину во время Семилетней войны. Казалось, что сторонники дома Стюартов действительно имеются повсюду. В Европе лорд Клер, которому только что присвоили звание маршала Франции, был наиболее ярким их представителем. Но в Пруссии Фридрих Великий внимательно прислушивался к советам графа маршала Кейта.

Слабость движения якобитов к этому времени принципиально заключалась в том, что оба высокопоставленных представителя всей душой ненавидели Чарльза Эдуарда, а он — их.

Но значительные посты занимали многие другие ветераны восстания 1745 г., не говоря уже о шевалье де Джонстоне в Канаде. В 1758 г. образовалась самая заметная диаспора якобитов. Графа де Лалли-Толлендал назначили синдиком (членом правления) французской «Ост-Индийской компании», комиссаром короля и генеральным комендантом всех французских учреждений в Индии.

Лалли отличился в битве при Фонтене в 1745 г., командуя подразделением ирландской бригады, находящейся на службе у Франции («Дикими гусями»). Он без устали работал на Чарльза Эдуарда зимой 1745-46 гг., когда более энергичная французская поддержка армии якобитов в Шотландии могла привести к реставрации Стюартов в трех британских королевствах.

Повышение Лалли по служебной лестнице оказалось неожиданным. Немногим ранее, в 1757 г., он был всего лишь незначительным интриганом, который тайно встречался с «красавчиком-принцем», герцогом де Ришелье и другими сторонниками Стюартов.

Лалли добился успеха в «Ост-Индийской компании», когда составил хорошо аргументированный меморандум, полностью одобряющий официальную линию компании. Но он вызвал противоречия со стороны администрации Жозефа Франсуа, маркиза де Дюпле, отозванного в 1755 г. из Индии во Францию. После этого события директора французской компании твердо решили: Лалли должен принять на себя верховное командование в Индии. Они неустанно лоббировали это назначение, пока не добились своего.

Высшим чиновником, принимающим решения на этом этапе, был военный министр, граф д'Аргенсон, которого, в конце концов, сместила мадам де Помпадур в тот мрачный период, последовавший после попытки убийства в Людовика XV в 1757 г., совершенной Дамьеном. Д'Аргенсон очень давно знал Лалли и работал с ним в тесном сотрудничестве во время искренней, но «слишком поздней и слишком слабой» попытки Франции поддержать якобитов в 1746 г. Он весьма хорошо узнал недостатки Лалли.

Лалли, по словам военного министра, был резким и строптивым человеком, который не переносил дураков — «дураками» он считал всех, кто не соглашался с ним. Пятидесятивосьмилетний Лалли казался надменным, вспыльчивым и деспотичным, он плохо обращался с подчиненными, запугивая их, затевал скандалы с равными ему по положению. Это классический пример слона в посудной лавке: бездарный политик, выдающий напрямик все, что он думает о людях. А поскольку он обладал даром обличения, такие люди редко забывали или прощали ему эти тирады.

Д'Аргенсон оказался прав. Лалли заработал слишком много врагов и был слишком неуместен для столь важного поста, как верховный главнокомандующий в Индии. Такая должность требовала редкого сочетания политического и военного талантов, а еще — способности действовать тонко, искусно и дипломатично.

Экспедиции Лалли в Индию потребовалось чрезвычайно большое время, чтобы предстать в объединенном виде. Во-первых, возникли споры относительно численности войск, которые может выделить для Индии Людовик XV. Силы для этого предприятия, задуманного с самого начала массовым, постепенно сократились до одного полка лотарингцев и одного полка ирландской бригады Лалли. Каждый из них состоял из двух батальонов числом в 510 человек. Вошло туда и подразделение Королевской артиллерии в составе 150 артиллеристов.

Вместе с вооруженными силами компании (1 000 солдат) удалось собрать мощные войска Франции в Индии. Эти 3 000 солдат имели боевой опыт.

Полки доверили военно-морскому конвою под командованием графа д'Аше. Первая дивизия вышла в море еще 30 декабря 1756 г. Ей потребовалось восемь месяцев, чтобы добраться до Индии с длительными стоянками по пути на Мадагаскаре и на острове Маврикий.

Д'Аше потратил еще больше времени, чтобы транспортировать Лалли и остальную часть экспедиции. Выйдя из Лорьяна на северо-западе Франции в начале мая, им пришлось потратить целый год, чтобы прибыть в Индию, так как экспедиция попала в целую серию штормов, экипаж преследовали бесконечные болезни, которые унесли жизнь девятнадцати офицеров и 307 солдат срочной службы.

Болезни стали и основной причиной задержки первой дивизии. Но и без этого заместитель Лалли шевалье де Сопир уже выражал мрачные сомнения о физическом состоянии и подготовке солдат в Лотарингском полку.

После прибытия 8 сентября 1757 г. в Индию Сопир продолжал жаловаться. Он отправлял послания новому военному министру маркизу де Полми (по стечению обстоятельств и в силу «старого режима» он оказался племянником д'Аргенсона), комиссару, которого должен был заменить Лалли. Якобы Дюваль де Лейри (назначенный, чтобы ликвидировать брешь в командовании после отзыва Дюпле), вообще ничего не делал, находясь на этом посту.

При огромном численном превосходстве французских вооруженных сил над британскими войсками (учитывая части, состоящие из белых солдат) на побережье Коромандел, Лейри не смог воспользоваться локальным военным превосходством, ссылаясь на отсутствие денег.

Но Лейри был лишь незначительным звеном в длинном перечне соображений, которые позволили Лалли задержаться, когда он весьма неторопливо добирался до Индии. Англо-французская борьба за господство на субконтиненте Индостан во многом отражала, словно в зеркале, аналогичное вооруженное столкновение в Северной Америке. Она отличалась точно такой же затянувшейся историей. Можно сказать, что все началось в последний день шестнадцатого столетия, когда торговому дому Лондона, известному как «Благородная Ост-Индийская компания», стареющая королева Елизавета I пожаловала хартию.

Императоры-моголы разрешили «Ост-Индийской компании» учредить свой первый торговый пост на северном берегу Бомбея в 1613 г. Компания расширила число своих баз в 1639, 1664, 1696 гг., организуя посты в Мадрасе, Бомбее и Калькутте соответственно. К 1700 г. у нее появился только один серьезный конкурент по индийской торговле: французская компания, базирующаяся в Пондишерри на юго-восточном побережье и ее передовой пост в Чандранагоре на реке Хугли. Но в начале восемнадцатого века британская «Ост-Индийская компания» стала удивительно успешной в результате финансовой революции, совершившейся в 1688 г. в Англии.