Ольга с Юлией Карловной заявили, что могут помочь с решением этого вопроса, и попросили назвать потенциального покупателя от Леонида Саркисовича. Тот не ожидал такой удачи, сам набрал номер Нины Георгиевны и мгновенно решил вопрос.

– Ну, теперь точно мы все можем быть спокойны. Дом – наш.

– А третий этаж? – спросила Ольга.

– Да даже если те нехорошие люди и выкупят третий – что сомнительно, – им ничего не сделать. Все остальные продавать не собираются. Понимаете, если хочешь что-то сделать с домом или на участке, нужно скупать все квартиры. Да, часто это у нас делается не самым законным образом, действуют «черные риелторы», но, к счастью, подобное уходит в прошлое…

Леонид Саркисович пояснил, что после покупки всех квартир можно или превратить их все в конфетки и выставить на продажу, или добиться признания дома аварийным, оформить должным образом земельный участок, а после этого согласовывать с соответствующими инстанциями строительство нового жилого комплекса, отеля, здания банка или еще чего. Второй вариант встречается гораздо чаще. Хотя дом далеко не всегда сносят, часто оставляют стены и меняют «начинку». Леонид Саркисович рассказал про покупку семидесяти трех (!) квартир на Английском проспекте одним физическим лицом. Все эти квартиры ранее были признаны аварийными и расселены (государством). Квартиры были куплены на аукционе, который организовывал Фонд имущества. Правда, осталось семь нерасселенных квартир. Леонид Саркисович не знал, что новый собственник будет с ними делать, но скорее всего выкупит и их уже персонально у каждого владельца. Но может и вложиться в ремонт выкупленных и продать каждую из них.

– Это я вам пример привел. В нашем случае, насколько я понял, один известный банк хотел тут выкупить все, снести два дома и строить новые здания или скорее одно здание.

– Но ведь дом середины девятнадцатого века! – воскликнула Юлия Карловна.

Леонид Саркисович хмыкнул.

– Можно подумать, у нас раньше не сносили исторические памятники. За пять лет Санкт-Петербург потерял более ста исторических зданий! Памятник федерального значения могут снести. Пример – дворовый флигель работы Монферрана начала девятнадцатого века. Снесли в 2007 году ради гостиницы. Жилой дом работы Фонтана середины девятнадцатого века в стиле «эклектика» фактически изуродован после сноса флигеля и строительства элитного жилого дома в стилей хай-тек, который полностью диссонирует с окружающей застройкой. Были бы деньги – снести можно все. К сожалению. И построить любой кошмар, а потом говорить про «градостроительные ошибки». Хотя по закону памятники архитектуры не подлежат сносу. Если утрачены, новое строительство на том месте запрещено, только восстановление объектов или, в крайнем случае, рядовая застройка. Появление диссонирующего здания – повод для возбуждения уголовного дела.

– Однако их никто не возбуждает и сносить этих монстров никто не будет, – печально заметила Ольга.

– Но и вы, дамы, как я уже сказал, теперь можете не беспокоиться. Не снесут наш дом. И соседний не снесут. Надеюсь, претенденты после третьей неудачной попытки поняли, что ничего у них не получится, и найдут какой-то другой объект.

– Третьей? – переспросила Ольга.

– Ну да, – кивнул Леонид Саркисович. – Первая была семь-восемь лет назад, когда я тут еще не жил. Вторая – примерно полтора года назад, когда тут появился я и жильцы третьего этажа. Мы успели купить квартиры раньше банкиров. Меня устраивала квартира над нежилым помещением нужной мне площади, и я предложил больше. Продавцы приняли мое предложение. Я не знаю, как действовали те, кто сейчас живет на третьем этаже, но, вероятно, тоже дали больше. Про девяностые годы не говорю – не знаю. Банк, желавший приобрести участок, провел три кампании, и все оказались неудачными. Два раза они обращали внимание на более легкие объекты, наверное, поступят так и на этот раз. Признаться, меня совершенно не волнует, что они будут делать в других местах.

– А что случилось семь лет назад? – спросила Юлия Карловна.

– Трупы в каменном мешке помните?

– Такое разве забудешь, – хмыкнула Ольга.

– То есть вы хотите сказать, что бизнесмена с четвертого этажа убили представители банка, претендовавшие на наш дом? И заложили люк кирпичами? – схватилась за голову Юлия Карловна.

– Нет, не хочу. Да, труп и сговорчивая вдовушка были бы им кстати, но никак не исчезнувший хозяин квартиры и его активные друзья.

– Ничего не понимаю, – призналась Ольга. Юлия Карловна кивнула.

– Я могу рассказать вам свою версию событий, – сказал Леонид Саркисович. – Думаю, она будет верна процентов на девяносто пять. Да, я проводил расследование. Конечно, не сам, а нанятые мною профессионалы. Они разговаривали с разными людьми и сделали соответствующие выводы.

– Банк на самом деле предпринял первую попытку приобрести дом около восьми лет назад. И первым шагом был подрыв черной лестницы для признания дома аварийным.

Ольга с Юлией Карловной хлопнули глазами.

– Да, да, – кивнул Леонид Саркисович. – И это не первый случай! Конечно, не всегда подрывают лестницы…

– Вы хотите сказать, что у нас тут заряд устанавливался? Мина или…

– Что устанавливалось, теперь не имеет значения. Весь дом эти люди взрывать не хотели, им не требовались лишние расследования и интерес правоохранительных органов, и обвал лестницы представлялся не как обвал в результате взрыва, а как обвал в результате изношенности! Были составлены соответствующие акты, и за них было заплачено. Моим людям удалось выйти на одного члена комиссии. Конечно, он ничего не станет подтверждать в суде, но мне требовалась просто информация. Однако эти акты тогда ничего банку не дали. Жильцы, включая ныне покойного соседа с четвертого этажа, быстренько заплатили другим людям и дом укрепили, а черный ход заложили. С вас никто деньги не брал, потому что понимали: нечего и вы платить не согласитесь.

– И дальше что?

– Дальше исчез жилец с четвертого этажа, а он являлся собственником квартиры, и вдова ничего не могла сделать, даже если и хотела продать квартиру. Повторяю: банку исчезновение жильца – не нищего жильца коммуналки, а известного, обеспеченного бизнесмена с влиятельными друзьями – было совсем не нужно! Они хотели добиться признания дома аварийным. «Расселение» через смерть используется в других случаях. Так пьяниц лишали жилья, старух в маразме или просто слабо видящих и непонимающих современные реалии. Но здесь был другой случай!

– Кто убил бизнесмена с товарищем? – спросила Ольга.

– Девяносто девять процентов – жена с любовником.

– Зачем?

– Чтобы два любящих сердца смогли воссоединиться, – хмыкнул Леонид Саркисович. – Они и воссоединились на Кипре, причем с неплохим капиталом. Вероятно, женушка знала пароли к заграничным счетам мужа. Вероятно, счета были на Кипре. Иначе откуда взяться капиталу, который возлюбленные удачно вложили в недвижимость на острове, которую используют сами и сдают?