Следовало перераспределить обязанности. Тау и Мура не могли больше ухаживать за гидропонным садом, и этим занялся Ван Райк. А Дэйн обнаружил себя в камбузе, но так как у него не было опыта Муры в приготовлении пищи, скрашивавшей их рацион из концентратов, он принялся осторожно экспериментировать, и через несколько дней ему удалось приготовить жаркое, которое получило одобрение капитана Джелико.

Все вздохнули с облегчением, когда через три дня ни один из членов экипажа не заболел этой странной болезнью. Уже стало обычаем каждое утро, раздевшись до пояса, проходить вереницей перед Тау, который выискивал подозрительные пятна, и бдительность врача не ослабевала.

Тем временем Мура и Кости, казалось, не испытывали страданий. Когда печальный период головных болей и потери сознания кончился, пациенты Тау впали в полубессознательное состояние. Они ели, если пищу клали им в рот, но не узнавали тех, кто ухаживал за ними, и не отвечали на вопросы.

Тау между посещениями больных напряженно работал в своей крошечной лаборатории, исследуя пробы крови, перечитывая записи о многочисленных заболеваниях и пытаясь найти причину случившегося. Но до сих пор ему ничего не удалось установить. Выйдя из лаборатории, он зашел в кают-компанию и в полном изнеможении присел к столу. Дэйн протянул ему кружку со стимулирующим напитком типа кофе.

— Я не могу найти! — врач обращался скорее к столу, чем к повару-дилетанту. — Это нечто вроде яда. Кости выходил из корабля — Мура нет. Но Мура заболел первым. А мы не везем никаких саргольских продуктов... да и на планете мы ничего туземного не ели. Разве что ни он, ни мы не подозревали об этом? Если бы мне только удалось добиться от него ответа на несколько вопросов! — вздохнув, он положил голову на руки и через секунду уже спал.

Дэйн взял кружку из его руки и сел у другого конца стола. Он не хотел будить Тау — пусть хоть немного отдохнет, он в этом нуждается после четырех дней напряженной работы.

По коридору в гидропонный сад прошел Ван Райк, по пятам за ним брел Синдбад. Но вот кот повернул назад и прыгнул Дэйну на колени. Он принялся тереться головой о руки юноши и лапой трогать его за подбородок, привлекая к себе внимание.

— В чем дело, парень? — Дэйн потрепал уши кота. — Не болит ли у тебя голова? — В следующее мгновение дикая мысль пришла ему в голову. Синдбад на Сарголе почти все время провел вне корабля, а на корабле он бывал во всех каютах — не мог ли он послужить переносчиком болезни?

Мысль хорошая, но если она верна, то по логике второй жертвой должен был стать Ван Райк или он сам, Дэйн. В их каютах Синдбад проводил большую часть времени. Но к Кости кот не проявлял особой дружбы и никогда не спал в его каюте. Нет, пожалуй, это не подходит. Все же об этом нужно рассказать Тау. Любое подозрение, каким бы диким оно не было, нужно проверить.

Всех сбивала последовательность заболеваний. Как установил Тау, у Кости и Муры не было ничего общего, кроме того, что они являлись членами одного и того же экипажа. Они жили в разных помещениях, работали в разных секциях, у них не было сходных пристрастий к какой-нибудь пище или питью, они даже были представителями разных рас. Фрэнк Мура — потомок удивительного народа, жившего на островном архипелаге в одном из терранских морей, сто лет назад эти острова были поглощены морем. Древнее название этой нации — японцы. А Кости происходил из наиболее населенной части планеты, которая называлась Европой. Нет, абсолютно всем различались эти жертвы удивительной болезни, и совпадало только одно: оба они были членами экипажа «Королевы Солнца» и оба родились на Терре.

Тау вздрогнул и выпрямился, оторопело глядя на Дэйна, затем пригладил свои густые черные волосы. Дэйн передал ему кота и в нескольких словах рассказал о своем подозрении. Руки Тау задержали Синдбада.

— Что-то в этом есть, — он выглядел теперь намного бодрее. Жадно проглотив напиток, вторично предложенный Дэйном, врач, держа кота под мышкой, торопливо направился в лабораторию.

Дэйн прибрался в камбузе, стараясь сохранить все в том виде, как было при Муре. Он не ждал многого от своего открытия, но исследовать кота, конечно, было надо.

В течение следующего дня врач не появлялся, но Дэйна это не беспокоило. Встревожился он при появлении Али, который его спросил:

— Ты не видел Крэйга?

— Он в лаборатории, — ответил Дэйн.

— Он не ответил на стук в дверь, — возразил Али. — А Викс говорит, что Тау не заходил сегодня проверять Карла.

Это привлекло внимание Дэйна. Неужели его догадка оказалась правильной? Может, Тау на пороге открытия и поэтому не выходит из лаборатории? Но не зайти к своему пациенту — это не похоже на врача.

— Ты уверен, что его нет в лаборатории?

— Я сказал, что он не ответил на мой стук. Я не открывал дверь, — говоря это, Али уже шел назад, следом за ним спешил Дэйн. Невысказанное объяснение молчания в лаборатории пришло обоим на ум. Беспокойство их возросло, когда, подходя к лаборатории, они услышали стон. Дэйн распахнул дверь.

Тау свесился со своего стола на пол. Руками он держался за голову, как бы пытаясь унять боль. Дэйн подхватил врача на руки. Не было надобности в подробном осмотре: в углублении на шее Тау краснело предательское пятно.

— Синдбад! — Дэйн огляделся. — Проходил ли мимо тебя Синдбад? — спросил он Али.

— Нет, я весь день его не видел.

В крошечной каюте кота не было. Спрятаться ему было негде. Чтобы быть уверенным в этом, Дэйн закрыл дверь, прежде чем они перенесли врача на койку. Тау вновь потерял сознание, впадая во вторую летаргическую стадию заболевания. Теперь, очевидно, он не испытывал боли, которая была первым признаком болезни.

— Виноват Синдбад! — сказал Дэйн, заканчивая свой доклад капитану Джелико. — Но однако...

— Да, он больше всего проводил время в каюте Ван Райка, — пробормотал капитан. — И вы тоже брали его на руки, он спал на вашей койке. Но вы и Ван здоровы. Этого я не понимаю. Как бы там ни было, лучше разыскать и изолировать его.

Он ничего не разъяснил слушавшим его угрюмым лицам. Без Тау — их единственной надежды найти средство от болезни — будущее рисовалось им в самом мрачном свете.

Отыскивать Синдбада не понадобилось: Дэйн, направившись в свою секцию, обнаружил кота перед дверью каюты Ван Райка. Синдбад не отводил глаз от щели под дверью. Дэйн схватил его. К его удивлению, Синдбад принялся отчаянно вырываться, царапаясь и кусаясь. Казалось, кот сошел с ума, и Дэйн с трудом донес его до помещения торговой секции. Закрыв за ним дверь, он услышал крик Синдбада, который требовал, чтобы его выпустили.

Дэйн, сильно исцарапанный, отправился на поиски помощи. Но смутное подозрение заставило его задержаться у двери Ван Райка. Когда на его стук никто не отозвался, он распахнул дверь.

Ван Райк, полузакрыв глаза, лежал на койке с видом, слишком знакомым экипажу «Королевы». И Дэйн знал, что он увидит на теле суперкарго красные пятна чумы.