– С трудом.

– Скажем так, вы мне симпатичны. Это не заигрывание, поверьте. В вас есть стержень. Другой человек на вашем месте, столкнувшись со странностями, выкинул бы их из головы и продолжил отдыхать в свое удовольствие. А вы начали независимые поиски и узнали кое-что, чего не знаем мы. Я предлагаю вам поделиться этой информацией, чтобы мы могли обезвредить химеру. Ну а параллельно я постараюсь снять с вас эти ужасные обвинения в убийствах.

Митя мучительно потер ладонью лоб. Какой длинный день, столько событий! Мог ли он довериться этому человеку?

– Скажу честно, – признался он, – я удивлен тем, что вы вошли в мое положение. Не ожидал. И все-таки. То, что вам нужна информация, которая у меня есть, – это мой шанс. Шанс найти ответы. Потому что если я этого не сделаю, то сойду с ума. На свободе или в казенном доме – разницы нет. Вы должны мне все рассказать. В ответ я расскажу вам все, что знаю я.

Вельяминов снял очки, задумчиво стал протирать стекла салфеткой из микрофибры.

– В принципе, – вслух рассуждал он, – вам все равно не поверят. То, что я могу вам рассказать, в устах обычного человека будет звучать либо теорией заговора, либо шизофреническим бредом. В редакциях серьезных изданий и то и другое вызовет иронию. Но если вам все-таки поверят, если история будет опубликована, у нас хватит власти заставить вас замолчать. Вы можете кричать об этом на каждом углу и сбивать пальцы о клавиатуру, разрывая блоги, но ваши усилия ничего не изменят. Зато лично вам будет гораздо хуже, чем сейчас. Хочу, чтобы вы это хорошо понимали.

На последних словах в голосе чиновника отчетливо прозвенела сталь. Митя поверил, что он может как помочь, так и устроить проблемы.

– Видите, – улыбнулся Митя. – Вы все равно ничего не теряете.

Вельяминов убрал в карман салфетку, аккуратно надел очки.

– Что ж, вы спрашивали, откуда я знаю о существе. Ответ простой. Это мы его создали.

– Корпорация, которую я возглавляю, – продолжал Вельяминов, – задумывалась не только для медицины. Мы уделяем много внимания исследованиям в смежных областях, включая биотехнологии и генную инженерию. Эта деятельность не афишируется, но мы считаем ее приоритетной. Это наше будущее.

Думаю, вам как биологу не стоит объяснять, что в двадцать первом веке генная инженерия так же важна, как расщепление атома в двадцатом. Коррекция ДНК растений, животных, человека – все это открывает такие горизонты, что дух захватывает. Изобилие продовольствия и мир без болезней – вот что нас ожидает в будущем. Через десять-пятнадцать лет на первых ролях будут страны, обладающие развитыми технологиями клонирования и генного конструирования. Мы в этой области значительно отстали с советских времен. США, Великобритания, Китай нас сильно опережают. Поэтому несколько лет назад была принята государственная программа и образована корпорация.

В верховьях реки Истра находится одна из наших лабораторий, которая исследует геном человека. Перед учеными стояла задача… впрочем, это вам знать не нужно. Скажем так, они работали с мусорной частью ДНК – архивом, который содержит историю эволюции человека от первых земноводных.

– Мне это знакомо, я занимался этой тематикой в университете.

– Тогда вы хорошо знаете, что у нас много общего с рыбами. Все мы вышли из океана. Наш древний прародитель обитал в воде. Все наши органы развились из рыбьих. Кости пальцев и плеча произошли от плавников, волосы от чешуи, нижняя челюсть и слуховые косточки – от скелетных структур жаберных дуг. Зрение, обоняние, черепно-мозговые нервы, внутреннее ухо – все это имеет большую связь с рыбами. Человек до сих пор зачинается в водной среде, а его эмбрион на ранних стадиях отличить от эмбриона акулы на глаз просто невозможно. Трансформации, которые привели к созданию homo sapiens, – результат длительной и трудной эволюции, происходившей за счет включения и выключения генов в первоначальной цепочке ДНК рыб. ДНК современного человека содержит генетическую память о наших первобытных предках.

– Вы рассказываете мне то, что я прекрасно знаю.

– Я подвожу вас к главному. В лаборатории был проведен эксперимент по включению доисторических генов в ДНК человека. Не буду вдаваться в технологию, к тому же она составляет коммерческую тайну. В общем, на выходе мы получили четыреста оплодотворенных икринок.

– Икринок? – переспросил ошеломленный Митя.

– Да.

– Полученных на основе генного материала человека?

– Да.

– Вы хотя бы задумывались, что из этого выйдет?

– Это и стало центральной проблемой. Кто появится на свет? В какой степени он окажется человеком? Какой у него будет социальный статус? Мы не задумывались над этим на начальном этапе, поскольку не рассчитывали на эксперимент такой продолжительности. Но когда бластоцита успешно превратилась в икринку, внутри которой стремительно развивалась личинка, нам пришлось менять всю стратегию. После долгих обсуждений мы признали продолжение эксперимента неэтичным. Работу было решено прервать, а эмбрионы утилизировать. Собственно, мы и так добились колоссального прорыва. Продолжать проект не имело смысла.

– И что произошло дальше?

– Как обычно в России. Разгильдяйство. Обычно продукты биологических экспериментов мы сжигаем в печах, но в этот раз по оплошности персонала эмбрионы спустили в канализацию. Руководитель лаборатории поручил работу практикантке, третьекурснице биофака. Что у нее было в голове – один бог ведает. То ли замечталась о мальчиках, то ли поленилась включить печь. Она просто спустила эмбрионы в канализацию. Это вскрылось только нынешним летом, после того как начались пропажи людей…

– Спустила в канализацию – и что?

– Мы можем только догадываться. Часть икринок, по всей видимости, просочившись через систему фильтрации, попала в реку Истра, которая впадает…

– В Истринское водохранилище, – выдохнул Митя.

– Вероятно, одна из четырехсот спущенных в канализацию икринок очутилась в благоприятных условиях водной среды. Зародыш выжил, перенес две зимы и развился в существо, обладающее повадками земноводного и человека. Сначала он питался мальками, потом перешел на рыб. Когда этой пищи перестало хватать, он начал таскать домашних животных, которые оказывались около воды, – выяснилось в ходе опроса местных жителей. А в начале лета он попробовал человечину…

– Значит, это не дух воды?

– Это химера. Межвидовый гибрид. Продукт генетического эксперимента.

У Мити в голове будто щелкнуло. То, в чем не смог убедить его Леонидыч, открылось само, легко и просто.

Фараончик не чудовище из потустороннего мира. Он – существо из плоти и крови, продукт эксперимента государственной корпорации. И нет никакой связи с тем, что произошло восемнадцать лет назад на маленькой реке в Подмосковье. Тогда Митю схватила и пыталась утопить не клыкастая русалка, а обычная браконьерская сеть.