Эш.

Он оглянулся на меня через плечо. Поразительные черты его лица представляли сочетание резких линий. Я смотрела на него с колотящимся сердцем. Его кожа истончилась, от нее исходило серебристо-белое свечение. Дыхание застряло у меня в горле.

О боги…

Серебро разлилось в его глазах, переливаясь. Его глаза искрились мощью, которой можно по мановению пальца разрушать целые миры. На его щеках появилась сеточка вен, расползаясь по горлу и по рукам с серебряным обручем, а потом дальше вдоль вихрящихся теней под кожей. Он был… как самая яркая звезда и самое темное ночное небо, обретшие смертный облик. И в этом облике он был невероятно прекрасным и устрашающим.

Во мне росло недоверие, сменившееся отрицанием, потому что этого не могло быть.

Все время это не мог быть он.

– Кто… кто вы? – прохрипел Тавиус.

Пришедший медленно повернул голову к моему сводному брату.

– Я известен как Эшер.

Я вздрогнула. «Это сокращение от чего-то?» – спросила я, когда он назвал свое имя. «Это сокращение от многого».

– Благословленный. Я Хранитель душ и Первозданный бог обычных людей и окончаний. – Его голос разносился по Большому Чертогу, и ответом ему была абсолютная тишина. Я с трудом дышала. – Я Никтос, правитель Страны теней, Первозданный Смерти.

Кнут выпал из руки Тавиуса на потрескавшиеся мраморные плиты.

Эзра и мама опомнились первыми, опустились на колени и приложили руку к сердцу. Королевские гвардейцы, которые вошли за ними, последовали их примеру. Тавиус и остальные гвардейцы застыли, как и я.

Никтос посмотрел направо – как я вскоре поняла – на бога, который передал мне кинжал из тенекамня. Эктор коротко кивнул и повернулся ко мне.

Первозданный перевел взгляд на людей, которые стояли перед ним, а Эктор опустился на колени рядом со мной. Глаза глубокого янтарного цвета наполнились отвращением.

– Животные, – проворчал он.

– Ты оскорбляешь животных, – раздался новый голос.

Я подняла голову и увидела чернокожего бога, стоящего слева от Первозданного. Он взглянул на мою спину и сжал челюсти.

– Крови нет.

– Он не повредил кожу, – услышала я свой шепот. – Для этого у него не хватает умения обращаться с кнутом.

Глаза цвета отполированного оникса заглянули в мои. В них ярко светился итер. Незнакомец улыбнулся.

– Очевидно, что нет.

– Сэйон? – Эктор осторожно прикоснулся к моим плечам. – Можешь избавить ее от веревок?

– С радостью.

Бог обхватил пальцами мои путы. Веревка распалась под его рукой. По моим запястьям пробежал слабый электрический разряд, и веревка пеплом осыпалась на пол. Я начала падать вперед, но Эктор меня удержал.

Мои руки опустились, и с приливом крови в них возникло резкое покалывание.

– Это… это по-настоящему?

– К несчастью, – вымолвил Эктор.

Сэйон фыркнул и сменил Эктора.

– К несчастью? – Он опустил меня так, что я села, но рук не убрал, и по моей коже пробежал еще один разряд энергии. – Я собираюсь получить свою ежедневную дозу развлечений.

Эктор со вздохом поднялся.

– С тобой что-то неладно.

– Что-то неладно со всеми нами.

– Добром это не кончится.

– А когда кончалось? – спросил Сэйон.

– Кто? – рявкнул Первозданный, резко привлекая мое внимание. От него исходила ярость, я никогда не слышала, чтобы он так говорил. – Кто принимал в этом участие?

– Они, – ответил тихий дрожащий голос – тот же напуганный голос, который заманил в комнату, где на меня напали.

Я заметила девушку у двери. Она стояла, преклонив колено и не поднимая головы.

– Я увидела их с ней в коридоре, ваше высочество. Трое гвардейцев и принц, а потом появился четвертый с… – Она встряхнулась. – Я пошла за ее милостью.

Первозданный повернул голову в сторону трех королевских гвардейцев, стоявших с Пайком, который по-прежнему держал лук. Один из них заговорил дрожащим голосом:

– Я думал, он собирается просто припугнуть ее. Я не знал…

Первозданный поднял на него глаза – и всё. Лишь посмотрел на него. То, что королевский гвардеец собирался сказать в свое оправдание, закончилось сдавленным хрипом. Он завалился вперед, кровь быстро отхлынула от его лица. Голова дернулась назад, а губы раздвинулись, обнажая зубы в крике, который так и не прозвучал. Я вздрогнула, когда на восковой коже мужчины возникли крохотные трещины – бескровные разрезы открылись на щеках, поползли к горлу и по рукам.

Королевский гвардеец разбился на куски, как хрупкая стеклянная посуда, и обратился в тонкий пепел, а потом… в ничто. От него не осталось ничего, даже одежды или оружия.

Пораженная, я взглянула на Первозданного. Такая мощь… немыслимо. Она ужасала и впечатляла.

– Начинается, – проворчал Эктор.

Боги, так вот на что он способен. И я пырнула его кинжалом? Я ему угрожала. Много раз. Один из гвардейцев бросился бежать и успел сделать лишь шаг, прежде чем замер в воздухе, а его вытянутые руки застыли по бокам. Меня посетила мысль: зачем вообще Первозданному меч, если он способен на такое? Из моего горла вырвался неуместный смешок, а гвардеец разинул рот в молчаливом крике. На его щеках возникли трещины, когда он оторвался от пола. Он медленно крошился, от макушки до сапог, обрушиваясь потоком пыли.

Эктор взглянул на меня, подняв бровь.

– Простите, – пробормотала я.

Должно быть, это произошло из-за боли в спине, которая отступила, а потом вновь нахлынула. От шока. От всего.

Третий гвардеец с мольбой упал на колени. Он тоже рассыпался в ничто.

– Похоже, он разозлился, – заметил Эктор.

– Ну… в последнее время он был в дурном настроении, – ответил Сэйон, и я почувствовала, что во мне снова нарастает смех. – Пусть повеселится.

– Со мной такого не будет, – заявил Пайк и – вот идиот! – поднял лук и выстрелил.

Первозданный развернулся, двигаясь так быстро, что превратился в размытое пятно, и поймал стрелу прежде, чем она коснулась его груди.

– А вот это было смело, – заметил Сэйон. – Глупо, но смело.

– Ты выстрелил в меня? Ты серьезно? – Первозданный отбросил стрелу. – Нет, с тобой такого не будет.

– О боже, – добавил Эктор и опять вздохнул.

Первозданный внезапно очутился перед Пайком. Я даже не заметила, как он двигался.

Он взял руку Пайка и резко повернул. Кость треснула. Лук с грохотом упал на плитки, а Первозданный схватил гвардейца за горло и сказал:

– Есть много вариантов, что с тобой сделать. Тысячи. Я со всеми прекрасно знаком. Выбор бесконечен. Некоторые варианты безболезненны. Некоторые быстрые. Но ни того, ни другого не будет.