— Ну, теперь ты готов? — спросил голос немного сердито. Брайс чувствовал, как его корежит, как еще одна кость хрустнула в руке, когда он врезался ею во что-то твердое. И хотя его крутило и ломало, Брайс не был ни растерян, ни смущен.

— Ну как, достаточно тебе?

— Ода!

— Тогда дыши водой.

— Уже. Я полон водой. Голос вздохнул.

— Ну, теперь уже недолго.

— Но я еще все понимаю.

— Да, но ты уже не чувствуешь.

— Да, все онемело.

— Ну и как, приятно?

— Очень.

— Я ведь говорил тебе. Боишься?

— Немножко.

— Это пройдет. Очень скоро.

— Но что со мной будет?

— Сам увидишь!

— Это будет приятно? Голос не ответил.

— Будет приятно? — повторил Брайс.

— По-разному бывает. Приятность здесь вообще ни при чем.

— Я тебе верю.

Снова никакого ответа. Но на этот раз в нем и не было нужды.

Брайс двигался за умолкнувшим голосом, лениво дрейфуя за этим призрачным звуком в странной, глубокой пустоте. Полное отсутствие всяких ощущений подтверждало, что голос был прав: приятность была ни при чем. Она была совсем ни при чем.

Их тела болтало и разбивало. И все нашли свою собственную смерть, и у каждого она была разная и сугубо своя...

Вода хлынула через комплекс. За ней неторопливой, но не менее смертоносной поступью шел огонь.

Калвер искал Кэт. Единственным источником света было красное зарево пожара в дальней части комплекса. Огромная волна только что прокатилась над ними, отшвырнув их тела, как пробки. Но теперь уровень воды снова опустился. Ниже опустился и дым, словно помогая водной стихии в ее разрушительном безумстве. Калвер на мгновение заметил Дили. Тот едва держался за стену. На его покрасневшем лице резко выделялись белки глаз. Рядом с ним стоял механик Джексон — негр. Остальных не было видно. Должно быть, их разметало волнами по коридору.

— Кэт! — закричал Калвер, страшась за ее судьбу. Она появилась из темной воды, всего в нескольких футах от нею, изо всех сил откидывая голову назад, чтобы вызволить лицо и волосы из потока. Едва глотнув воздуха, Кэт закашлялась: в легкие ворвался едкий дым. Поднырнув под нее, Калвер обхватил Кэт за талию и подтащил к стене — это была опора. Он крепко держал девушку, пока та не перестала кашлять. К счастью, дым стало относить ветром вверх по течению. Но Калвер знал, что передышка будет короткой, — их убежище все равно скоро наполнится удушливым дымом, да и вода рано или поздно накроет их полностью.

Обессиленная Кэт беспомощно привалилась к Калверу. Уткнувшись лбом в его щеку, она спросила:

— Ну что, Стив, все без толку? У нас ведь ни единого шанса? Калверу очень хотелось втащить ее на кошачью тропу, взобраться туда самому, лежать там и молиться, чтобы исчезли огонь и дым, чтобы спало наводнение. И чтобы эти проклятые мутанты наконец оставили их в покое!

— У нас осталась только последняя попытка, — сказал он Кэт, — мы должны ее сделать.

Их единственным шансом был луч света. Маленький луч надежды, посланный им Фэрбенком. Фэрбенк направил на них свет фонаря от дверей в операционную.

— Я перебираюсь к вам, — кричал он. Голос его едва можно было расслышать в этой какофонии звуков.

— Подожди минуту! — закричал в ответ Калвер. — Дорога здесь неважная, мы поможем тебе перебраться!

— Ладно! Я тут раздобыл лампу и водонепроницаемый сигнальный фонарь. Собираюсь перебросить все это вам.

Фэрбенк включил еще одну лампу и двинулся по коридору. У места, куда мог добраться коварный поток, он остановился. А Калвер продвинулся поближе с другой стороны расщелины и ловко поймал лампу, осторожно подброшенную Фэрбенком вверх. Он тут же передал ее Дили.

— Направь ее на нас! Джексон, а ты держи меня покрепче за руку и смотри не выпусти!

Калвер вышел из зоны, относительно защищенной от риска. Поток воды немедленно закрутил ему ноги. Ему пришлось наклониться почти к самой воде, чтобы протянуть свободную руку Фэрбенку. Тот, зажав в левой руке сигнальный фонарь и что-то еще, правой изо всех сил тянулся к Калверу. Еще один фут — и вот уже их пальцы крепко обхватили запястья друг друга. Калвер потащил Фэрбенка, а Джексон — Калвера.

Они перевели дыхание уже на другой стороне, Фэрбенк, с трудом дыша, вымолвил:

— Эта проклятая вода все поднимается.

Колеблющиеся волны уже доходили Калверу почти до подмышек.

— Нам не стоит слишком долго... — начал он.

Пронзительный вопль Кэт заставил их обернуться. Они увидели, как к девушке, ярко освещенной фонарем, который держал Дили, метнулись темные тени.

Крыс было трое. Их желтые глазки мерцали над водой, носы шевелились. Крысы, видимо, почуяли самого уязвимого в этой компании — легкую добычу.

Реакция Фэрбенка была мгновенной. Он прыгнул вперед, вода лишь немного замедлила его движение. Левой рукой он поднял фонарь, умудрившись до этого перебросить из нее что-то в правую руку. Теперь стало ясно, что это клинок. Фэрбенк мощно и стремительно опустил его и отсек голову одной крысе. Потом он ударил снова. Удар пришелся поперек спины второй крысы и перерубил ей хребет. Крыса пронзительно завизжала каким-то детским голоском. Кровь хлынула из раны темным потоком. Вытащить из нее тесак было трудно, но, по счастью, третья крыса уже уплывала прочь.

Убитые крысы пошли ко дну. Третья между тем отыскала тень, притаилась и стала визгом созывать сородичей, разбежавшихся от оглушительного шума и попрятавшихся по укромным местам. Крысы повизгивали, испуганные дымом и приближавшимся пламенем. Услышав призыв, они стали в темноте отыскивать друг друга, собираться в группы, потом — в большую стаю: в этом объединении сил и заключалась их мощь.

А четверо мужчин собрались вокруг девушки. Калвер пытался успокоить ее. Все волновались. Надо было уходить из этого опасного места.

— Нельзя терять времени, Калвер, — возбужденно сказал Дили. Он вплотную подошел к летчику и все время посвечивал фонарем в разные стороны, чтобы видеть, что делается вокруг.

Но Калвер не обращал на него внимания.

— Чем это ты там размахивал? — спросил он Фэрбенка.

Механик ухмыльнулся и поднял повыше свой талисман, осветив его фонарем.

— Это гильотинный нож, — объявил он. — Гильотина стояла в операционной, рядом с фотокопировальным аппаратом, и мне удалось оторвать от нее лезвие.

И он со свистом рассек лезвием воздух, будто прямой, широкой саблей.

— Идемте, идемте, у нас нет на все это времени! — взмолился Дили.