Банати рассчитывал, что на это потребуется около трех недель, а на четвертую, пройдя через афганские долины, Себастьян достигнет Индии.

— Я знаю, что вы превосходный наездник, — заметил ему сардинец. — И не сомневаюсь в вашей способности сориентироваться в незнакомой стране, но Засыпкин предпочитает поберечь ваши силы. Поэтому он велел предупредить царя Холькара, который правит государством Индаур, чтобы тот послал проводника к границам Индии, вам навстречу. Этот царь — наш друг. Ему и тем, кого он вам укажет, вы и доверите ваши донесения.

— Но как этот царь сумеет меня узнать?

— Вероятнее всего, вы прибудете через Пешавар. Такой чужестранец, как вы, и часа не останется незамеченным.

Себастьян понял, что Засыпкин считал его поездку в Индию решенным делом; он был уже не союзником, отныне к нему относились как к подчиненному. Но он скрыл свое недовольство, поскольку путешествие его и самого искушало. Правда, ему оставалось непонятным, как Засыпкин предупредил царя Холькара и почему тот проявит столько заботы о каком-то иностранце. Вероятно, Банати угадал его вопрос.

— Россия граничит с Афганистаном, — пояснил он. — Через эту страну, бывшую Бактриану, идет большая торговля: шелк, пряности, меха, порох, слоновая кость. Так что не удивляйтесь, если встретите в Пешаваре русских купцов. Впрочем, со времени падения мусульманской империи Великих Моголов Индия раздроблена не знаю на сколько царств и княжеств, и все эти мелкие государи ищут себе покровителя, но при этом не хотят, чтобы тот их проглотил. Собственных армий в истинном понимании этого слова у них нет, вот они и обратились к России. Но России пока хватает других забот.

Себастьян довольно долго молчал.

— Могу я взять с собой князя Александра? — спросил он наконец.

— Почему бы и нет? Но учтите, что путешествие будет рискованным и утомительным. Вам самому решать, сможет ли юный князь его выдержать.

В последующие дни особняк на Херренгассе был закрыт, слуги рассчитаны, лошади проданы, а банк предупрежден о долгом отсутствии графа де Сен-Жермена. Ларец с иоахимштальской землей и несколько ценных вещей Себастьян запер в тайник, секрет которого знал только он.

Александр не мог сдержать радости при мысли о путешествии. И его воодушевление передалось Себастьяну: он бы не решился оставить сына одного в Вене на такой долгий срок, который оценивал по меньшей мере в год.[48]

Для Себастьяна путешествие по-настоящему началось в Одессе. Сойдя с Александром на набережную и ожидая, когда выгрузят их дорожные сумки, он увидел, как какой-то человек лет двадцати пяти — двадцати шести проталкивается сквозь толпу хмурых янычар и торговцев в долгополых кафтанах и меховых шапках всевозможных форм — круглых, остроконечных, квадратных или просто бесформенных. Человек двигался прямо к нему.

— Граф Санджерманн? — спросил он по-русски довольно приятным, но глуховатым голосом.

— Это я, — ответил Себастьян, поздравив себя с тем, что не пожалел времени на изучение языка.

Широкая улыбка озарила энергичное усатое лицо молодого человека. Одет он был в длинный темно-коричневый халат и невысокую цилиндрическую шапку, украшенную галуном, из-под которой выбивались прямые непослушные пряди. На боку кинжал, на ногах мягкие кожаные сапоги.

— Позвольте представиться, — поклонившись, сказал он. — Я Исмет Солиманов. Барон Засыпкин прислал меня в ваше распоряжение. Я говорю по-русски, по-турецки, по-туркменски и еще на нескольких языках.

Чтобы не привлекать внимания любопытных ушей к имени Полиболос, Себастьян представил Александра как «князя Александра де Возеля».

Солиманов кликнул двух носильщиков и указал им на багаж путешественников.

— Если угодно последовать за мной, то я нанял для вас место в лучшем караван-сарае города. Но это на некотором расстоянии отсюда и, видите, — он показал на раскинувшийся на холме город, — подъем довольно утомительный. Я нанял также лошадей. Багаж повезут на мулах.

Себастьян согласился, и спустя час они прибыли на место. Хозяин караван-сарая едва обратил внимание на путешественников: в Одессе чего только не видали.

Александр пришел в восторг от хаммама — турецкой бани, — где услужливые колоссы смыли с путешественников соль, а потом умело размяли их и натерли мыльными мочалками. Они вышли оттуда посвежевшими и вполне готовыми для ужина из фаршированных голубей с тушеными баклажанами.

— Уходим отсюда на заре, — объявил им проводник, занявший соседнюю комнату.

В самом деле, в девять часов утра они уже были на борту русского парусника «Благословение Таганрога», а на третий день плавания высадились в Ростове-на-Дону. Очевидно, Солиманов не был расположен прохлаждаться, поскольку, едва они сошли с корабля, повел их дальше по берегу Дона, где они сели на что-то вроде гигантской шаланды. Через несколько дней, спустившись по реке Маныч до Каспия, они прибыли в Кизляр и пересели на другое судно, именовавшееся на сей раз «Крылом святого Андрея». Обоим венским жителям опять пришлось смириться с корабельным меню: вареные овощи и отсыревший хлеб. Чай и кофе на судне заменяла водка, но Себастьян использовал ее, только чтобы добавлять во взятую на борт воду.

Тем не менее Солиманову ничто не портило хорошего настроения. Он ел с отменным аппетитом и по-детски обрадовался, когда Себастьян достал дорожные шахматы, фигурки которых были снабжены маленькими штырьками, вставлявшимися в дырочки посреди клеток. Никакая качка не могла сбросить их с доски. Туркмен оказался достойным соперником Себастьяна и научил многим приемам его сына.

Таким образом, плавание обещало быть приятным. Отъесться Себастьян надеялся в Красноводске,[49]не постояв за ценой.

Кроме причала у подножия крепости, построенной при Петре Великом, да нескольких отнюдь не внушавших зависти домов с бойницами вместо окон, Красноводск вместе с его ближайшими окрестностями сводился к татарско-туркменскому стойбищу. И эти пространства, которые только с изрядной благожелательностью можно было бы назвать улицами, патрулировали хмурые солдаты.

Все трое поужинали в караван-сарае жареным барашком, к жирному запаху которого примешивался не менее одуряющий аромат серой амбры, наполнявший и без того пахучий Красноводск. Но подлинное изумление путешественники испытали, обнаружив отведенные им чертоги: обшарпанные каморки, уже населенные мышами и тараканами; постель состояла из верблюжьей шкуры, брошенной на циновку. Поскольку погода была теплая, Себастьян с Александром предпочли лечь одетыми во дворе, на деревянных скамьях под охраной Солиманова.