Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так вот, я сказал той женщине «Привет» и попросил принести мне питья — только мне одному (я по-прежнему изображал человека, на которого трудно произвести впечатление, да к тому же и не джентльмена).
— А знаете, — сообщила она мне, — ведь я один из лучших адвокатов Лас-Вегаса.
— О нет, ничего подобного, — холодно ответил я. — Днем вы, может, и адвокат, а сейчас вы знаете кто? Самая обычная посетительница маленького кабака.
В общем, я ей понравился, и мы принялись слоняться по разным заведениям, в которых можно было потанцевать. Танцевала она превосходно, а я так просто люблю потанцевать, поэтому время мы проводили замечательно.
И вдруг прямо посреди одного из наших танцев у меня начинает разламываться от боли спина. Очень сильная была боль и началась совершенно неожиданно. Сейчас я понимаю, в чем было дело: я целых три дня и ночи предавался этим сумасшедшим приключениям и совершенно вымотался.
Женщина сказала, что отвезет меня к себе домой. И, едва оказавшись в ее постели, я ХЛОП — вырубился.
Проснулся я утром в прекрасной постели, — солнце светит, а женщины ни слуху ни духу. Вместо нее появляется горничная и говорит:
— Проснулись, сэр? Завтрак готов.
— Э-э, а…
— Я его сюда принесу. Что вы хотели бы получить? — и высыпает на меня целое меню завтраков.
Заказал я завтрак, съел его в постели — в постели женщины, относительно которой понятия не имел, кто она и откуда!
Я задал горничной несколько вопросов — выяснилось, что и она ничего об этой таинственной женщине не знает: горничную наняли только-только, на работу она вышла впервые. Она вообще думала, что в этом доме живет мужчина, и удивлялась, почему это я задаю вопросы ей. Наконец, я оделся и ушел. А таинственной женщины этой я так никогда больше и не видел.
Когда я в первый раз оказался в Лас-Вегасе, то сел и подсчитал шансы выигрыша в любой из тамошних игр. И обнаружил, что при игре в кости они составляют что-то вроде 0,493. То есть, если я поставлю доллар, это обойдется мне всего в 1,4 цента. И я подумал: «Так чего ради я с таким упорством отказываюсь от игры? Она же ничего мне стоить не будет!».
Я начал делать ставки и с ходу потерял пять долларов — подряд: первый, второй, третий, четвертый, пятый. Я-то думал, что лишусь всего семи центов а вместо этого спустил за игорным столом пять долларов! С тех пор я никогда больше не играл (ну, то есть, на свои деньги). Мне повезло, что я начал с проигрыша.
Как-то раз я сидел за ленчем с одной из танцовщиц. Час был тихий, послеполуденный, без обычной в том ресторане толкотни. И девушка сказала:
— Видите, вон там мужчина пересекает лужайку. Это Ник по прозвищу «Грек». Профессиональный игрок.
Ну, я-то прекрасно знал все шансы на выигрыш, какие имелись в Лас-Вегасе, и потому ответил ей:
— Да будет вам, какие тут могут быть профессиональные игроки?
— А давайте я его к нам подзову.
Ник подошел, девушка познакомила нас.
— Мэрилин сказала мне, что вы профессиональный игрок?
— Верно.
— Ну так вот, мне интересно узнать, как вам удается зарабатывать на жизнь игрой, если шансы на выигрыш, ну, скажем, в кости, составляют всего 0,493.
— Вы правы, — ответил он, — однако давайте я вам все объясню. Я не делаю ставок, сидя за столом, ничего подобного. Я делаю их, лишь когда шансы складываются в мою пользу.
— Что? Когда шансы складываются в вашу пользу? — не поверив ему, переспросил я.
— На самом деле, все очень просто, — сказал он. — Я стою у стола, кто-нибудь произносит: «Сейчас девятка выпадет! Непременно выпадет девятка!». Человек этот раззадорился, он считает, что должна выпасть девятка, и готов поспорить на это. А мне известна вероятность выпадения любого числа, и я говорю ему: «Ставлю четыре против трех, что девятки не будет» и оказываюсь в выигрыше — не каждый раз, но если брать достаточно долгий срок. Я не ставлю деньги на кон, а заключаю пари с людьми, которые окружают игорный стол и у которых имеются предрассудки — суеверия по поводу счастливых чисел.
А дальше Ник говорит:
— Ну а теперь я приобрел солидную репутацию, и она облегчает все дело, потому что люди готовы идти со мной на пари, даже зная, что шансы у них так себе — просто ради возможности рассказывать потом, если они вдруг победят, что им удалось одолеть самого «Грека». Так что я действительно зарабатываю игрой и очень этим доволен.
Ник по прозвищу «Грек» оказался человеком по-настоящему образованным, очень симпатичным и обаятельным. Я поблагодарил его за разъяснения — потому что понял, наконец, как зарабатывать на жизнь игрой. А я, видите ли, всегда стремился понять, как что устроено в мире.
В Корнелле, когда я там работал, имелись факультеты, которыми я особо не интересовался. (Я не хочу сказать, что они были чем-то плохи, просто я не проявлял к ним большого интереса.). Был, например, факультеты домоводства, философии (на этом подвизались люди особенно пустые), факультеты, имевшие отношение к культуре — к музыке и тому подобному. Там, разумеется, присутствовали люди, с которыми интересно было поговорить. На математическом факультете работали профессора Кац и Феллер, на химическом профессор Кэлвин, а на зоологическом человек совсем уж замечательный — доктор Гриффин, доказавший, что летучие мыши ориентируются, используя эхо-сигналы. И все-таки, их было маловато, а остальные сотрудники университета занимались, как я считал, каким-то пустяшным вздором. Да и городком Итака была маленьким.
К тому же, климат там не из лучших. Ведешь ты, скажем, машину, и вдруг начинается снегопад, которого ты не ожидал, а потому и готов к нему не был, и ты решаешь: «А, ладно, много не навалит, езжай себе дальше».
Но затем снегу выпадает столько, что машину начинает слегка заносить и приходится надевать на колеса цепи. Ты вылезаешь наружу, выкладываешь на снег цепи, а холодно уже до того, что тебя просто трясет. Затем наезжаешь колесами на цепи, и тут перед тобой встает новая проблема — во всяком случае, вставала перед нами в те дни, как теперь, не знаю, — на концах цепи, с внутренней стороны колеса, имеются два крюка, которые необходимо сцепить. А поскольку натянутыми цепи должны быть туго, сцепить эти крюки довольно трудно. К тому же, необходимо еще натянуть на них пальцами, к этому времени почти обледеневшими, зажим. Ты стоишь с одной стороны покрышки, крюки находятся с другой, руки у тебя замерзли, в общем, справиться с этим делом очень непросто. Холодно, снег валит, ты пытаешься надвинуть зажим, а он все время соскальзывает, руки уже болят, у тебя ни черта не получается — хорошо помню, как в такой-то момент я решил, что все это безумие, должны же существовать в мире места, где подобной возней заниматься не приходится.
И я вспомнил два моих визита в Калтех — по приглашению профессора Бейчера, прежде работавшего в Корнелле. Бейчер знал меня как свои пять пальцев и потому в первый же день сказал мне: «Фейнман, у меня есть еще одна машина, готов предоставить ее вам. Раз уж вы здесь, съездите в Голливуд, на Сансет-стрип. Короче говоря, повеселитесь.»