коротко сказал Вернон-Кай. – Остальные погибли. Выбор был простой: или дать выжить моим невольным гостям из других миров, или оставить эндемичную флору. – Он пожал плечами. – Флоре пришлось подвинуться.

– Мне очень жаль.

– Это мелочи.

Они замолчали, глядя друг на друга.

– Таисса-пуританка, – задумчиво протянул Вернон. – Разделишь мою холостяцкую постель?

– В платоническом смысле? – уточнила Таисса осторожно, отодвигаясь.

– В любом. – Вернон зевнул. – Я спал, но раз уж проснулся… пожалуй, мне не помешает компания. Которую, помнится, ты мне старательно навязывала.

Таисса покосилась на потолок. Не то чтобы у неё было много вариантов.

А ещё… ей не хотелось уходить.

– Я… не слишком сильно тебя ушибла, когда падала?

– Когда падала? Нет. Когда упала… – Вернон с задумчивым видом потёр бедро. – Пожалуй, тоже нет, но от массажа я не откажусь.

Таисса не сдержала невольный смешок. Сейчас перед ней был самый настоящий Вернон.

Глядя на него в лунном свете, лежащего посреди пещеры, где больше не было воздуха чужой планеты, Таисса осознала, что перед ней был и Кай тоже. Всё это время. И, кажется, она начала видеть то, чего не понимала раньше.

– До этой минуты мне казалось, что иногда ты Кай, а иногда Вернон, – нерешительно сказала Таисса. – Но это не так, правда? Ты – это всегда ты. Принц и Страж одновременно, Вернон и Кай с погибшей планеты. Я думала, что вижу моменты, когда ты становишься Верноном… но я ошибалась. Я…

Таисса запнулась, подбирая слова.

– Разница в твоём отношении ко мне, – наконец сказала она. – Иногда оно почти прежнее, иногда я чувствую твоё неохотное уважение, а иногда от тебя веет холодом так, словно ты меня презираешь. И, кажется, так и есть.

Таисса взглянула в глаза своему визави. Лунный свет брызнул в лицо, но она не отвела взгляда.

– Я права?

Наступила тишина. Лишь искусственный лунный свет чертил дорожку по кровати, разделяя их двоих.

– Что именно меняется? – спросила Таисса. – Почему?

Вернон бросил на Таиссу задумчивый взгляд. Его пальцы рассеянно пробежали по чёрной простыне, но он не произнёс ничего.

Таисса перехватила его руку. Обычную человеческую руку с тёплыми пальцами. Руку незнакомца, лежащего на кровати. И руку Вернона. Её Вернона.

– Честный ответ, Вернон. Просто дай мне его.

Долгая пауза. Прищуренные глаза изучали её, и сейчас Таисса не могла бы сказать, кому они принадлежали.

– Когда теряешь кого-то навсегда, – раздался голос, и Таисса почувствовала тяжесть в ушах, – начинаешь видеть её везде.

Таисса моргнула. Принц Пустоты произнёс это по-другому. На языке, которого она не знала.

– Её? Кого? Аму, твою сестру?

– Наивную и легкомысленную девчонку, которая по какой-то дурацкой причине отправилась к Источнику вместо меня. – Серые глаза Вернона казались чёрными. – И совершила то, чего не ожидал никто из нас.

Таисса задержала дыхание.

– Что там произошло? У Источника?

– Прошлое. – Кай-Вернон отрешённо усмехнулся. – Так трудно поверить, что прошлое нереально. Ведь что реально, если не прошлое?

– Мне порой трудно поверить даже в то, что настоящее реально, – честно сказала Таисса.

– Знакомая история. – Принц Пустоты смерил её взглядом. – Так зачем тебе подробности моей прежней жизни?

– Хочу тебя понять.

– Хочешь понять? Хочешь побыть мной?

Глаза Принца Пустоты вспыхнули нехорошим блеском. Таисса прямо встретила его взгляд.

– Хочу понять, почему ты закрываешься от своих чувств, – спокойно сказала она. – Если ты видишь Аму везде, даже во мне, зачем меня отталкивать? Разве не проще признать, что ты любишь её и тоскуешь по ней?

Лунный свет освещал её лицо, отбросив тень на лицо её собеседника.

– Теперь ты утверждаешь, что знаешь мои собственные чувства лучше меня, Таисса-безапелляционность? – прохладно хмыкнул Вернон. – И что же, по твоему мнению, я на самом деле чувствую?

– Тоску, – тихо сказала Таисса. – Боль и горечь оттого, что остались лишь воспоминания. И неверие, что ваша разлука вечна.

Вернон-Кай несколько секунд смотрел на неё.

А потом сдвинул подушку, и Таисса не сдержала вздоха, когда из-под уголка подушки сверкнула синим знакомая пирамидка.

Таисса ахнула.

– Это…

– Тихо, Пирс. А то передумаю.

Синяя искра сверкнула в лунном свете, заставив серебристо-голубой цвет рассыпаться по мозаике. А потом Таисса услышала голос.

Тот же самый. И странно изменившийся.

*

«Память.

Не проклятие, как высокопарно говорили в пьесах древние. Просто живое, очень живое ощущение, что произошедшее случилось только что. Слова Амы ещё звучат в моих ушах, белоснежный кристалл вспыхивает, железные нити опоясывают небо…

В это самое мгновение.

Много дней назад.

Я не думал, что когда-нибудь вновь решусь использовать этот дневник. Но теперь, когда конец близок, я хочу оставить эти горькие минуты здесь.

Для Кая, если он захочет это услышать.

Для себя. Хотя зачем мне это теперь?

Не знаю».

*

– Это не твой приёмный отец, – произнесла Таисса срывающимся голосом. – Точнее, это он – но он уже Великий.

– Ещё слово – и ты больше ничего не услышишь.

Таисса мгновенно замолкла.

*

«Мы стоим у кристальной колонны, Ама и я, под чудовищным ветром, и я физически ощущаю давление времени. Не воздуха, потому что я вполне могу дышать. Силы. Нам не выдержать здесь долго, и Ама тоже это понимает.

Я должен коснуться Источника. Должен решиться.

Но вдруг понимаю, что не могу. Остановить войну – да, но как я могу поручиться, что не начну новую? Откуда я знаю, что не захочу выйти из тени и спасти мир? Излечить умирающих, изгнать тиранов, сделать Пустошь плодородной?

А ведь я могу. Смогу. Я чувствую это.

– Нет, – произношу я.

Ама не слышит меня. Сквозь ветер она беззвучно говорит что-то, указывая вдаль, и я смотрю вслед за ней. И застываю в безмолвном ужасе.

Железные нити пересекают небо над Пустошью. Огненные столбы вздымаются на разных концах планеты. Почему мы с Амой видим их? Как?

Но не об этом я должен думать. Война началась.

Я быстро совершаю приблизительные расчёты. Мощность взрывов будет критической? Нет, атмосфера очистится за полгода. Мы выживем.

Но какие же идиоты! Они не могут не понимать, в шаге от чего стоят! Огненные смерчи. Пепел в небе. Заражённый туман не напитает землю без солнца, не согреет почву… будет голод. Смерть.

– Месть! – крик Амы. – Ты