Леди Шилтон приподняла поднос, достала из-под него сверток, развернула. Это было платье из тех, что носили женщины ее дома, фрейлины. Искусная шнуровка на рукавах и на спине плотно стягивала роскошную ткань. Платье выглядело просто, но изящно. Да, оно было впору не леди, но служанке, и все же стократ превосходило те отрепья, что носила Майя.

— Я подумала, что… ты можешь взять это платье, пока… то, другое… — леди умолкла, поджав губы. У нее подергивалась щека. — Отдай его мне.

Она сглотнула.

— Я его сожгу, — и тут же, фыркнув, сделала нетерпеливый жест рукой. — Ну же, дитя! Поторапливайся! Я его сожгу.

Майя не знала, может ли она доверять леди Шилтон. Доверие — страшная вещь. Неужели эта жесткая суровая женщина действительно способна на сочувствие? Да и не могла Майя раздеваться в чужом присутствии — кистрель на шее, темные разводы на груди…

— Не надо его сжигать, — смиренно попросила Майя. — Оставьте его мне, я буду надевать его, когда стану стирать новое.

— Делай что хочешь, — снова фыркнула леди Шилтон и вручила ей сверток. — Я послала за Микаэлем Лекарем, это мой аптекарь. Он хороший лекарь, учился в аббатстве Биллербек. Он принесет тебе снадобья.

И вновь Майя была поражена до глубины души.

— Спасибо.

Леди Шилтон одарила ее взглядом, в котором сквозило нечто весьма напоминавшее симпатию, и, не говоря больше ни слова, вышла. Майя схватила хлеб и впилась в него зубами. Это был господский хлеб, какого она не видала уже давно — слуг кормили чем попроще. Мякиш с мелкими черными семенами пахнул лимоном и пряностями. Хлеб был невероятно вкусный. Майя наслаждалась каждым кусочком.

Вымывшись теплой водой и обтершись тряпками, девушка взяла свое новое платье и с удовольствием его рассмотрела. В прошлой жизни она любила наряды и знала в них толк, но теперь даже это простое платье казалось ей поистине великолепным. Вид Мюрэ, расхаживавшей в отнятых у Майи нарядах, поначалу наполнял девушку завистью, однако по мере того, как дни заключения в усадьбе леди Шилтон складывались в недели, Майя привыкала к мечтам попроще — пусть будет любое платье, какое угодно, лишь бы только не те лохмотья, что ее принудили носить.

Майя надела платье и тут же пожалела, что в ее маленькой комнатке нет зеркала. Рукава закрывали руки до запястья, теплая ткань приятно согревала тело, юбки спадали до самого пола, прикрывая потертые войлочные тапочки. Осталось причесаться, и после этого Майя, пожалуй, перестанет походить на кухонную девчонку и почти сойдет за нормального человека.

Она разгладила ткань, провела пальцами по швам, оценила покрой, и внутри у нее потеплело. Как это… приятно — иметь новое платье.

Снова послышались шаги.

Майя подобрала все крошки до единой и быстро напилась, усмиряя жажду. На лестнице послышались голоса — один из них принадлежал леди Шилтон, второй был мужской, — и вскоре дверь снова открылась.

— …прибыл бы быстрее, но на улице столкнулся с каким-то мужланом. Я потерял шляпу, уронил саквояж… Подумать только, какая наглость! Хорошо, что саквояж у меня прочный, леди Шилтон, пузырьки все целы, и пробки на месте. Если бы этот наглец разбил мне пестик, я бы потребовал, чтоб его повесили!

— Довольно, Микаэль. Вот ваша пациентка. Это леди Майя, королевская дочь. Это Микаэль, целитель из Биллербека.

Целитель оказался крупным, широким в кости мужчиной лет сорока с необъятной талией и редеющими рыжеватыми волосами.

— Польщен знакомством, леди Майя, — произнес он и поглядел на нее, прищурившись.

Майя почтительно наклонила голову и сделала реверанс, гадая про себя, уж не затем ли леди Шилтон принесла ей платье, что хотела скрыть от целителя дурное обращение со своей пленницей. Но нет, это было бы слишком цинично, подумала Майя и прогнала от себя эту мысль.

Целитель поставил на пол саквояж и потер руки.

— Холодно у вас тут. И как вы только не мерзнете? Ну-ка, ну-ка, приготовлю-ка я вам тинктуру от такого рода недомоганий…

Бормоча себе под нос, он взялся за саквояж. Сидя на краю кровати, Майя смотрела, как целитель доставал разнообразные снадобья, хмурился, щурился, клал по щепотке того и этого в ступку, которую водрузил на столик у кровати. Все это время леди Шилтон стояла рядом, явно не зная, чем себя занять.

— Немного теплой воды, мадам, будьте любезны, — попросил аптекарь, оглянувшись на нее чрез плечо.

Леди Шилтон кивнула и вышла. Аптекарь поднял какой-то флакончик, изучил его содержимое и, не переставая бормотать, капнул несколько капель в снадобье.

— Наглец, каков наглец, — бормотал он себе под нос, ничуть не нуждаясь в собеседниках. — И здоровый, что твоя стена. Я и сам не из маленьких, да где ж тут устоять! Так и сел наземь. А этот злодей только посмотрел и пошел себе — нет бы встать помог, спросил, цел ли я. А теперь синяк будет. — И аптекарь осторожно потер пострадавшее место.

Вернулась леди Шилтон. Аптекарь с улыбкой принял у нее из рук чашку, пересыпал растертые в ступке ингредиенты в воду и перемешал извлеченной из саквояжа палочкой ибмиря.

— Было бы неплохо подсластить патокой, — улыбнулся он, — но сработает и так. Пейте, леди Майя. Вам станет лучше.

Майя взяла у него чашку и выпила настой. Он был горьким и жег горло, но на вкус был вовсе не так противен, как она ожидала. Она выпила половину чашки, и тут живот снова скрутило судорогой.

Майя поспешно поставила чашку на столик и зажмурилась от боли.

— Спазм? — спросил аптекарь. — Пейте, пейте. Надо немного выждать. Когда лекарство достигнет желудка, вам станет легче. А я пока побуду с вами.

Леди Шилтон потрогала лоб Майи тыльной стороной руки.

Мучительная судорога в животе стала еще сильнее.

— Мне плохо, — простонала Майя, и тут ее желудок восстал.

— Вы побледнели, — озабоченно нахмурился аптекарь. — Вы сегодня ели?

— Только хлеб, — с трудом ответила Майя, обеими руками схватившись за живот. Она поняла, что ее сейчас вырвет.

— Дайте тазик! — вскричал аптекарь, хватая полупустой таз, в котором Майя недавно мылась. Таз подоспел как раз вовремя: Майю стошнило. Она вцепилась в край тазика, и ее стало выворачивать. Боль раскаленными кинжалами терзала желудок.

Перед глазами плясали цветные пятна. В висках гудела тупая боль. Во рту стоял странный меловый привкус. Пришел новый спазм, и Майю стошнило еще раз. Боль в животе то ослабевала, то вспыхивала с новой силой, тянула и отпускала, словно канат, который перетягивают два матроса.

— Микаэль, что с ней? — возвысила голос леди Шилтон.

— Не знаю, — растерянно ответил аптекарь. — Я никогда такого не видал.

— Что вы ей дали?

— Самое обычное средство, я всегда его использую. Обычно приходится немного выждать, и вскоре боль ослабевает. Однако я никогда не наблюдал такой реакции.