– Признаюсь, я часто забываю о прописанных мне процедурах.

– Если вы не отнесетесь к лечению со всей серьезностью, ваше воспаление может привести к тяжелым последствиям.

– Где взять время на все? Мне бы хотелось чаще видеть сына, объяснить ему, что он – мой наследник, рассказать о том, какая на него ляжет ответственность.

– Силкет жалуется, что редко вас видит.

– Моя нежная, терпеливая Силкет! Она понимает, какими важными делами я занимаюсь. Как поживает Пазаир?

– Его только что пригласил к себе визирь: видимо, он хочет поговорить об аресте полководца Ашера.

– Я восхищаюсь вашим мужем. Мне кажется, что цель, которую он преследует, предназначена ему свыше и ничто не заставит его свернуть с этого пути.

* * *

Баги сидел, склоняясь над документами. На его столе лежал проект закона о бесплатном образовании для бедных. Когда Пазаир вошел, визирь не поднял головы.

– Я ждал вас раньше.

Его резкий тон удивил судью.

– Садитесь. Я должен закончить эту работу.

Внешность визиря, сгорбленного и сутулого, с вытянутым, неприятным лицом, несла на себе печать прожитых лет.

Пазаир, который полагал, что ему удалось снискать дружеское расположение Баги, не понимал причины его внезапного гнева.

– Старший судья царского портика обязан быть безупречным, – хрипло отчеканил визирь.

– Я с вами полностью согласен: человек, занимающий эту должность, должен быть вне подозрений.

– Сегодня ее занимаете вы.

– У вас есть в чем меня упрекнуть?

– Все обстоит гораздо хуже, судья Пазаир. Как вы можете объяснить ваше поведение?

– В чем вы меня обвиняете?

– Я надеялся, что вы будете более искренни.

– То есть меня снова обвиняют без доказательств?

Крайне раздраженный, визирь поднялся.

– Вы забываете, с кем говорите?

– Я не приемлю несправедливости, от кого бы она ни исходила.

Баги схватил исписанную иероглифами деревянную дощечку и положил ее перед Пазаиром.

– Узнаете ли вы свою подпись внизу текста?

– Да.

– Прочтите.

– Речь идет о поставках рыбы высшего качества на склады Мемфиса.

– Об этих поставках распорядились вы. Однако указанных здесь складов не существует. Выходит, вы совершили хищение этой отборной продукции, которая не попала на городские рынки. Тара из-под нее обнаружена неподалеку от вашего дома.

– Ловко закручено!

– На вас донесли.

– Кто?

– Письмо без подписи, но все сходится. Поскольку начальника стражи нет в городе, расследование провел один из его подчиненных, который все тщательно проверил.

– Один из сотрудников Монтумеса, я полагаю?

Баги смутился.

– Именно так.

– И вам не пришло в голову, что все это может быть подстроено?

– Конечно, я об этом подумал. Тем более что есть кое-какие обстоятельства: следствие вел один из подручных Монтумеса, сам он работает на рыбных промыслах, и не исключено, что хочет вам отомстить… Но, тем не менее, под этим компрометирующим документом стоит ваша подпись.

Тон визиря изменился. Он явно испытывал облегчение оттого, что судья, судя по всему, сумеет дать объяснение неприятному инциденту.

– У меня есть неопровержимое доказательство собственной невиновности.

– Очень на это надеюсь.

– Простая предосторожность, – объяснил Паза-ир. – Мне довелось немало пережить, и это заставило меня избавиться от излишней доверчивости. Всякий, у кого есть именная печать, должен быть крайне осмотрительным. Я предполагал, что рано или поздно мои противники воспользуются этой возможностью меня скомпрометировать. И потому в каждом официальном документе я ставлю маленькую красную точку после девятого и двадцать первого слов. А на месте, куда я ставлю печать, рисую маленькую пятиконечную звезду: краска от печати почти размывает ее, но рассмотреть все-таки можно. Посмотрите внимательно на эту дощечку – на ней нет моих отличительных знаков.

Визирь встал и подошел к окну, чтобы рассмотреть документ на свету.

– Да, их здесь нет, – подтвердил он.

* * *

Но Баги на этом не остановился. Он лично проверил несколько таблеток и папирусов, подписанных Пазаиром, на предмет указанных отличительных знаков. Они присутствовали везде. И, желая сохранить в неприкосновенности чужой секрет, он посоветовал старшему судье сменить условные знаки и никому не рассказывать о своей маленькой хитрости.

По личному приказу визиря Кем допросил своего сотрудника, который получил подметное письмо и не доложил о нем своему начальнику. Подчиненный быстро сломался и рассказал, что Монтумес его подкупил, убедив, что скоро Пазаир снова угодит за решетку. Сильно обозлившись, Кем послал в Дельту отряд охраны, который доставил бывшего начальника стражи в Мемфис. Тот настаивал на своей невиновности.

– Пока я разговариваю с вами без протокола, – подчеркнул Пазаир. – И речь о судебном процессе тоже пока не идет.

– Меня оклеветали!

– Ваш сообщник признался.

Лысый череп Монтумеса порозовел. У него начинался зуд, и он едва сдерживался. Подумать только: он, некогда державший в своих руках столько чужих судеб, не сумел справиться с этим судьей! Тон его стал елейным.

– На меня свалилось несчастье, злые языки пытаются меня очернить. Как мне защищаться?

– Лучше признайте свою вину.

Монтумес тяжело вздохнул.

– Что со мной будет?

– Управлять чем бы то ни было вы недостойны. Желчь, которая течет по вашим венам, отравляет все, к чему вы прикасаетесь. Я отправлю вас в Библос, в Ливан, подальше от Египта. Вы будете работать в отряде, обслуживающем наши суда.

– Вы предлагаете мне тяжелый физический труд?

– Разве это не самое большое счастье?

В гнусавом голосе Монтумеса послышался гнев.

– Почему я один должен отвечать? На это меня толкнул Денес.

– Как можно вам верить? Ведь ложь всегда была вашим излюбленным оружием.

– Я хотел вас предупредить.

– Какая трогательная доброта.

Монтумес ухмыльнулся.

– Доброта? Вот уж нет, судья Пазаир! Дорого бы я дал, чтобы вас поразила молния, унесло водным потоком, засыпало камнями! Удача отвернется от вас, число ваших врагов будет расти!