– Слава богу, – вздохнул Петерсон. – Хотите, чтобы мы тоже поехали для поддержки?

Джино покачал головой.

– Держите при себе мобильники на случай, вдруг что-нибудь срочно придется проверить. – Он нажал кнопку быстрого вызова домашнего номера, велел Анджеле не дожидаться его, одновременно хмурясь на Магоцци, который должен был уже мчаться к дверям, а вместо того горбился над письменным столом, пристально что-то разглядывая.

– Эй, Лео, ты меня слышал?

Магоцци, не оборачиваясь, взял один из листов. Это была фотокопия некролога в брайнердской газете с изображением покойного Уильяма Хачинского, хозяина местного пансионата, вместе с сыном Томасом. Пожилой мужчина и светловолосый мальчик с нежным лицом обнимают друг друга за плечи. Улыбаются в объектив, держа ружья под мышками.

Магоцци смотрел на снимок несколько секунд, но ему показалось, что прошел целый час. Он еще раз взглянул на невинное лицо паренька, на его светлые глаза. Джефф Монтгомери.

– Господи боже мой, Джино. Томас Хачинский не в Германии.

Магоцци мгновенно окружили, стали разглядывать фотографию.

– Он самый, сучонок! – воскликнул Джино и тут только сообразил, что по-прежнему держит в руках телефонную трубку, а на другом конце его слушает Анджела.

– Ничего не пойму, – признался Макларен. – Откуда известно, что он не в Германии?

Магоцци ткнул в снимок пальцем.

– Парень служит в питомнике под именем Джеффа Монтгомери. Лили Гилберт относится к нему как к внуку, а Мори платил за его обучение.

Лангер резко выдохнул:

– Значит, он сын хозяина пансионата, убитого в прошлом году Мори Гилбертом?

– Похоже на то.

– Наверняка наш клиент. – Макларен содрогнулся. – Господи, с ума можно сойти! Мори платил за его обучение, пока он собирался убить благодетеля и заодно еще нескольких человек… Что-то вроде убойной машины…

– Видимо, у него был хороший учитель, – тихо заметил Лангер.

– Черт побери, я же недавно с ним разговаривал, – воскликнул Джино. – Богом клянусь, за границу звонил! После каждого слова задержка, как обычно…

– Может, кому-нибудь поручил прикрыть его в Германии, но, как бы там ни было, это сейчас значения не имеет, – отрывисто проговорил Магоцци. – Надо пошевеливаться. Джино, перезвони Марти, предупреди его, и Беккера тоже.

– Я сам свяжусь с Беккером, – вызвался Петерсон, метнувшись к своему столу, пока Джино лихорадочно тыкал в кнопки, набирая номер.

Магоцци обратился к Лангеру и Макларену:

– Парень может быть в двух местах – либо у себя на квартире, либо в питомнике, – надо проверить то и другое. Собирайте бригаду и дуйте домой, обыскивайте, не стесняясь. Подозреваю, он не собирается эту ночь спокойно спать в своей постели.

– Сделаем.

Джино снова и снова нажимал на кнопки, слушал, вновь набирал.

– Проклятье, Марти не отвечает.

Магоцци быстро проверил обойму девятимиллиметрового пистолета, сунул его в кобуру, пристегнул наручники к поясу.

– Звони в питомник, домой к Лили, на мобильник Джека… У нас есть его номер?

– Диспетчер не может Беккера вызвать, – напряженным тоном сообщил Петерсон.

В комнате воцарилось молчание. У Беккера, как у любого патрульного, есть рация в машине и на плече, поэтому отсутствие ответа на вызов может означать лишь катастрофу.

Через мгновение Магоцци и Джино уже мчались по пустому вестибюлю к выходу.

Марти стоял перед Джеффом Монтгомери под направленным в грудь пистолетом, и его мысли бились в каменную стену очевидности, отскакивая горохом, как бы не желая ее признавать.

В течение последнего часа ему объяснили, что любимый старик Мори Гилберт был палачом, а теперь им, похоже, оказывается невинный с виду паренек с гладкими щеками и ясными голубыми глазами. Вопрос, собственно, в том, чему, черт побери, удивляться?

Возможно, он слишком долго работал в отделе по борьбе с наркотиками, где любители метадона похожи на любителей метадона, уличные толкачи похожи на уличных толкачей, где все выглядит так, как есть на самом деле. Этот сегмент подпольного мира обладает некоей тошнотворной реальностью и правдивостью, там всегда видишь, с чем имеешь дело. Возможно, именно это в первую очередь привлекло туда Марти. Оттуда выходишь в открытый мир, где почти все в масках. Конечно, подобную истину он усвоил еще в детстве – отец объяснил ее хорошо и доходчиво, – а потом позабыл.

В данный момент все это не имело значения, поэтому Марти пустил свои мысли головоломным аллюром по знакомой дорожке, по которой его научили скакать. Почему коп стоит под нацеленным на него пистолетом, почему и зачем в него целятся – эти вопросы в данный момент абсолютно неуместны, главное – что последует дальше.

Мальчишка стоит слишком близко и одновременно чересчур далеко. Слишком близко, чтоб метко всадить в Марти пулю, и слишком далеко, чтоб его можно было обезоружить. Остаются одни разговоры.

– Что ты делаешь, Джефф?

– Я делаю свое дело, мистер Пульман.

Марти отметил, что на сей раз в конце фразы не стоит вопросительный знак, и постарался избавиться от ощущения, будто бежит по заранее начерченному кругу, который может разорваться в любую секунду, и тогда его швырнет в неизвестность. По издевательской иронии судьбы Джефф Монтгомери помешал его последней серьезной попытке самоубийства, явившись с известием о смерти Мори, а теперь тот же самый невольный спаситель держит его под прицелом.

– Какое? – Марти старался сохранять непринужденный тон, который сбивала улыбка на губах Джеффа.

– Видимо, вы были отличным полицейским, мистер Пульман. Оказавшись в невыгодном для себя положении, отвлекай внимание противника, заводи беседу на посторонние темы… Точно по инструкции.

– В жизни ничего подобного в инструкциях не читал.

– Мистер Пульман, повернитесь, пожалуйста. Правой рукой поднимите рубашку, левой вытащите из-за пояса пистолет. Возьмите его двумя пальцами, встаньте ко мне лицом, бросьте вправо, подальше, если не возражаете.

– Собираешься в спину выстрелить, Джефф?

– Что вы, сэр, нет, конечно. Я никогда такого не сделаю. Это было бы нечестно.

Марти, как ни смешно, поверил, но все-таки минуту не двигался, несколько нервничая из-за преувеличенной вежливости странного парня.

Чуть повернувшись, глянул на Джека, который склонился вперед на диване, обхватив руками колени и слегка покачиваясь. Понял, что дела совсем плохи, когда тот поднял на него глаза – не испуганные, а большие, печальные и виноватые.

Марти ему подмигнул, задрал рубашку, вытащил двумя пальцами пистолет, беспрекословно выполняя указания Джеффа, и опять повернулся к нему.