Кнута разбудили шорохи и ритмичные звуки – словно кто-то шаркал по снегу. Он поспешил натянуть на себя верхнюю одежду и встал позади палатки с сигнальной ручкой-пистолетом наготове. Но это был не медведь.

Одинокий лыжник шагал по льду в ночной темноте. Голова его болталась из стороны в сторону. Он еле передвигал ноги, увязая в старой вчерашней лыжне. Старался как можно глубже воткнуть лыжные палки в снег, но они скользили. Он пошатнулся и в конце концов упал. Кнут не сдвинулся с места. С самого начала он решил, что Терье или Карстен ранен и что один тащит другого за собой в санях. Но в том-то и дело, что никаких саней он не видел.

Лыжник приближался. С этого расстояния ещё нельзя было разглядеть, кто это. Он уже плёлся с огромным трудом, короткими шагами, и в конце концов снова упал.

Кнут напряжённо ждал.

– А где Карстен? – крикнул он, когда лыжник приблизился достаточно близко, чтобы он узнал его.

– Погоди.

Голос Терье охрип.

Кнут остановил его в последний момент, до того как он наткнулся на проволочное заграждение. Он демонтировал ближайшую к палатке сигнальную установку. Снова закрепил проволоку на шплинтах. Его охватило чувство близкой опасности, пограничное состояние между психозом и страхом.

Терье выглядел как призрак. Глаза вспыхивали чёрным блеском под грязным взмокшим лбом. Борода и волосы образовали тёмный нимб вокруг худого лица.

– Случилось что-то страшное! – сообщил он.

Кнут был в шоке.

– Где Карстен? – повторил он.

Терье опустился на лёд рядом с палаткой, совсем обессиленный. Он лежал на спине, лыжи крест-накрест, раскинув в сторону руки и лыжные палки, так что винтовка оказалась под ним. Кнут опустился рядом с ним на колени, отстегнул плечевой ремень. Раскопал винтовку, освободил дуло от снега. Проверил обойму. Пусто. Или Терье бродил с незаряженной винтовкой, или он израсходовал все шесть патронов.

У Кнута в кармане анорака лежало несколько патронов. Он вытащил обойму, перезарядил её и загнал в неё последний патрон. Прислонил винтовку к стене палатки.

Он занялся Терье. Снял с него всё снаряжение. Подтащил его к большому ящику с оборудованием и помог сесть. Терье не выглядел физически травмированным или раненым, но его психическое состояние внушало серьёзные опасения.

– Сможешь сидеть самостоятельно? У меня есть немного горячего чаю в термосе.

Кнут держал чашку и поил его понемногу. Первые капли стекали по подбородку, но потом Терье удалось сделать несколько глотков.

– Следом за нами шёл медведь.

Это было первое, что он смог выдавить из себя.

– Мы залезли под сани, чтобы поспать. Я лежал ближе к краю с винтовкой.

– Он напал на Карстена?

– Да, я так думаю.

Кнут схватил его за плечи, потряс его.

– Что значит «ты думаешь»? Ты знаешь, что случилось?

Искры вспыхнули в его глазах.

– Мне нужно немного времени, чтобы прийти в себя.

– Он убил Карстена?

Терье лежал, закрыв лицо руками.

– Меня что-то разбудило, какое-то предчувствие опасности. Я открыл глаза, это всё, что я смог сделать. Он шёл по нашим лыжным следам. Причём он брёл так, словно он вообще никогда и никуда не спешил. Когда я взглянул на него, он вдруг остановился. Но почему? Одного моего взгляда оказалось достаточно.

Кнут понимал, что сейчас от него ничего не добьёшься – просто-напросто бесполезно. Но он никогда не представлял себе, что можно испытать такое апокалиптическое чувство страха. Терье даже дышал с трудом.

– Я выкатился из-под саней, выпрямился и встал во весь рост. Взял винтовку, передёрнул затвор. Но поскользнулся и рухнул на колени.

– И что же? Тогда ты крикнул Карстену?

– Он уже и сам проснулся, выполз из-под саней. Медведь начал приближаться, он шёл буквально по нашим следам. Карстен бился в истерике. Он попытался выхватить у меня винтовку. Раздался выстрел. Пуля угодила Карстену в ногу. Из неё хлестала кровь, а Карстен визжал как резаный поросёнок.

Кнут наклонил голову, он пытался взять себя в руки.

– А куда же делся медведь?

– Он остановился и притих. И простоял так, может быть, несколько минут. У Карстена начался приступ паники. Он мгновенно встал на лыжи и начал двигаться в северном направлении. Потом споткнулся и упал на торос. И всю дорогу за ним по льду тянулся кровавый след.

Терье тяжело вздохнул, он дрожал.

– Я выстрелил несколько раз вслед медведю, но не попал в него. У Карстена не было ни единого шанса.

– Но ты видел, как медведь напал на него? Своими глазами?

Кнут поднялся. Просто невозможно представить себе, что Карстену пришлось поплатиться своей жизнью, а Терье удалось спастись.

Терье опустил голову и склонился вперёд.

Металл в голосе Кнута заставил его вздрогнуть.

– Я встал на лыжи. Не мог ни о чём думать, только схватил винтовку, спрятал патроны в карман. И пустился наутёк большой дугой, назад по лыжне.

Терье просто-напросто сбежал. Он бросил на произвол судьбы Карстена, безоружного, истекающего кровью. Какой теперь смысл тратить время и силы на упрёки? Такое время от времени случалось на Шпицбергене – кто-то убегал прочь, когда нападал медведь, и бросал друзей и близких в беде. Только когда дело доходило до суда, когда начинались допросы и расспросы и нужно было определить вину и ответственность каждого, до труса доходило, что он натворил.

Кнут проводил его в палатку и уложил в свой спальный мешок.

– Постарайся немного поспать. Я постерегу, – сказал он коротко и вылез наружу.

Он обошёл вокруг проволочного заграждения и попытался его поправить. Всё-таки лучше, чем ничего. Оно висело натянутое между четырёх лыж. Не так уж и много лыж, кстати. Он взял лыжи Терье. Они лежали на земле, там, где он упал. Кнут отнёс их назад, к натяжной антенне. И воткнул их в снег. Он попытался натянуть антенный кабель между лыжами как можно туже. Вернулся назад к палатке, соединил радио с батареей, включил приёмник и задержал дыхание. Ни звука, даже никаких низких электронных шумов. Батарея была разряжена.

Кнут выпрямился и осмотрелся. Облачно, но погода ясная, видимость хорошая. Тот же самый монотонный ландшафт и торосы, как белые цепи холмов, отбрасывают голубые тени. Медведя на горизонте не видно. Солнечный диск висит как белый абажур за облаками. Подходящие условия, погода лётная. Русские уже в пути, в этом он не сомневался. Теперь самое главное – продержаться ещё несколько часов.

Лёгкий порыв ветра разметал снег с вершины холма над могилой Мадса. Просто какая-то непостижимая трагедия приключилась с этой экспедицией.