Асторре отвел ее в квартиру. Подробно проинструктировал насчет того, что надо говорить полиции: она, мол, потеряла сознание, как только застрелили Элен, и ничего не видела. После его ухода Николь позвонила в полицию.

На следующий день, позаботившись о том, чтобы Николь ни на минуту не оставалась без охраны, Асторре отправился на Сицилию на встречу с Граззеллой. Как обычно, сначала он прилетел в Мехико, а уж оттуда частный самолет доставил его в Палермо: ему не хотелось оставлять документальных свидетельств своих поездок на Сицилию.

В Палермо его встретил Октавий Бьянко в элегантном, сшитом по фигуре шелковом костюме, так не похожий на бородатого бандита, который в далеком прошлом вызволял его из плена. Бьянко крепко обнял Асторре и повез на свою виллу.

— Значит, в Америке у тебя проблемы, — сказал Бьянко, когда они прогуливались по внутреннему дворику, украшенному статуями времен Римской империи. — Но у меня есть для тебя хорошие новости, — тут его взгляд упал на золотой медальон. — Твоя рана. Не беспокоит тебя?

Асторре коснулся плоской цепочки.

— Да нет. Но вот о карьере певца пришлось забыть. Из тенора я стал хрипуном.

— Баритон лучше сопрано, — рассмеялся Бьянко. — В Италии и без тебя перебор теноров. Зато ты настоящий мафиозо, которые так нам необходимы.

Асторре улыбнулся, вдруг вспомнив тот роковой день, когда он вошел в море с Буджи. Теперь боль предательства притупилась, остались лишь ощущения, которые он испытал, придя в сознание. Он погладил медальон.

— Так какие у тебя хорошие новости?

— Я заключил мир с кланом Корлеоне и Граззеллой, — ответил Бьянко. — Он не имел отношения к убийству дона Априле. Вошел в синдикат позже. А теперь он недоволен и Портеллой, и Тулиппой. Он не одобрил их попытки расправиться с федеральным агентом. И он очень уважает тебя.

Помнит о тебе по тем годам, которые ты провел здесь. Он считает, что убить тебя невероятно трудно. И теперь хочет забыть все прежние вендетты и помогать тебе.

Асторре сразу полегчало. Если Граззелла выходил из вражеского стана, стоящая перед ним задача значительно упрощалась.

— Завтра он встретится с нами на этой вилле, — добавил Бьянко.

— Он так доверяет тебе? — спросил Асторре.

— Должен доверять. Потому что без меня он не может править Сицилией. И мы нынче стали более цивилизованными в сравнении с не столь уж далеким прошлым.

Майкл Граззелла прибыл на виллу во второй половине дня, и Асторре заметил, что одет он по моде римских политиков: темный костюм, белая рубашка, темный галстук. Его сопровождали двое телохранителей в таком же наряде. Глядя на Граззеллу, человека невысокого роста, вежливого, с очень мягким голосом, едва ли кто мог представить себе, что именно на нем лежит ответственность за убийство высокопоставленных судей, попытавшихся выступить против мафии. Он крепко пожал руку Асторре.

— Я пришел сюда, чтобы помочь тебе, в знак моего глубокого уважения к нашему другу Бьянко. Пожалуйста, забудь прошлое. Мы должны начать с чистого листа.

— Благодарю, — ответил Асторре. — Для меня это честь.

Граззелла подал знак телохранителям, и они двинулись вдоль берега.

— Так чем ты можешь помочь, Майкл? — спросил Бьянко.

— По моему разумению, Портелла и Тулиппа слишком уж нетерпеливы. А Марриано Рубио очень уж бесчестен. Тогда как тебя я нахожу очень умным и прошедшим отличную школу. К тому же Нелло — мой племянник, и я узнал, что ты пощадил его, а это мужественное решение. Таковы мои мотивы.

Асторре кивнул. Взглянул на темно-зеленые волны сицилийского моря, сверкающего под жгучим солнцем, и его охватил острый приступ ностальгии. Он знал, что здесь его настоящая родина, которую не могла заменить Америка. Ему хотелось гулять по улицам Палермо, разговаривать на родном языке, который был ему гораздо ближе английского. Он повернулся к Граззелле.

— Так что ты можешь мне сказать?

— Синдикат хочет, чтобы я принял участие в очередном заседании. Оно состоится в Америке.

Я смогу сообщить тебе о месте и предпринятых мерах безопасности. Если ты решишь разобраться с ними, я смогу предоставить тебе убежище на Сицилии. Если Америка попытается добиться твоей выдачи, в Риме у меня есть друзья, которые смогут этому помешать.

— У тебя есть такие возможности? — спросил Асторре.

— Естественно. — Граззелла пожал плечами. — Иначе нас бы тут не было. Но ты должен проявить осмотрительность.

Асторре понял, что он намекает на Силка.

Улыбнулся.

— Это мое главное качество.

Улыбнулся и Граззелла.

— Твои враги — мои враги, и я готов оказывать тебе всяческое содействие.

— Я полагаю, на совещание ты не приедешь.

Вновь улыбка.

— В последний момент возникнут неотложные дела. Так что на совещании меня не будет.

— Когда оно состоится? — спросил Асторре.

— В течение месяца.

После отъезда Граззеллы Асторре повернулся к Бьянко.

— А теперь скажи мне, почему он вдруг проникся ко мне такой любовью?

Бьянко одобрительно кивнул, улыбнулся.

— Как легко ты понимаешь Сицилию. Все причины, которые он назвал тебе, имеют место быть. Но главный мотив он, разумеется, опустил. — На несколько мгновений он замялся. — Деля прибыль от торговли наркотиками, Тулиппа и Портелла отдавали ему не все, поэтому Граззелле в любом случае пришлось бы объявлять им войну. О тебе он самого высокого мнения, и вариант, в котором ты уничтожаешь его врагов и становишься его союзником, он полагает оптимальным. Он очень умен, этот Граззелла.

Тем же вечером Асторре прогуливался по берегу, думая о том, что ему предстояло сделать. Война, похоже, подходила к концу.

Контроль над банками Априле и их защита от посягательств властей не волновали мистера Прайора. На этот счет он был совершенно спокоен. Но когда агенты ФБР наводнили Нью-Йорк, расследуя нападение на дом Силка, он, конечно, задумался над тем, что они могут раскопать. Особенно встревожил его визит Силка.

В далекой юности мистер Прайор был одним из самых высокооплачиваемых киллеров палермской мафии. Но потом ему открылась истина, и он занялся банковским делом, а уж личное обаяние, ум и связи в криминальном мире обеспечили ему головокружительную карьеру. Довольно быстро он стал главным банкиром мафии. Ему не было равных в игре на курсах валют и отмывании денег. Со временем он эмигрировал в Англию, потому что справедливость английских законов охраняла его богатство гораздо лучше, чем взятки в Италии.

Он сохранил старые связи в Италии и наладил новые в Америке. Он оставался основным банкиром клана Бьянко, который контролировал строительство на Сицилии. Он стал связующим звеном между банками Априле и Европой.