До желтугинцев тоже дошли слухи о зреющем международном скандале. Понимая, что само существование «республики» было незаконным, приисковый люд не без основания опасался, что рано или поздно власти начнут их ущемлять. Оттого и возвысился в станице Игнашино начальник местной телеграфной станции, получивший у старателей прозвище «горный исправник». Его всячески умасливали, чтобы при первых признаках грядущих перемен он оповестил об этом приискателей: благодаря своей должности, он узнавал все новости первым.

И вот пришел день, когда господин горный исправник, сыто порыгивая, выплыл на открытую мансарду своего огромного дома, невнимательно огляделся по сторонам и поманил пальцем первого попавшегося ему на глаза торговца:

– Ты не с Желты ли будешь, любезный?

– Я-то нет, ваше степенство, – тут же стянул шапку торговец. – Но ежели что угодно, тык мы мигом-с…

– Сие не мне угодно, – оборвал телеграфист. – Передай там, кому следывает, что из Хабаровки депеша получена. Китайская императрица поручила своим амбаням[88] разобраться с Желтугой и принять исчерпывающие меры…

Поднятая было торговцем тревога, впрочем, быстро улеглась: грамотные люди внятно разъяснили желтугинцам, что речь пока идет не о военных действиях против «Калифорнийской Республики». В Китае пока разбираются – кто именно из наместников-амбаней допустил на вверенной ему территории незаконную добычу золота?

В конце концов мергеньский амбань, боясь кары за нераспорядительность и незнание границ своей провинции, осенью 1885 года послал на Желтугу сто человек пехоты и 36 конных манегров[89]. Эта экспедиция приплыла по Амуру на больших ладьях и встала против станицы Игнашино.

Китайский полковник не решался атаковать Желтугу, а его попытка решить проблему мирно провалилась. Пришлось обращаться к российским властям, и русский генерал-губернатор, опасаясь скандала, принял свои меры. За Желтугу взялись русские власти. Для начала они перекрыли отправку на прииск продовольствия.

Потом по станицам вокруг «Калифорнии» были расставлены казачьи пикеты, которые заставляли шедших с золотом желтугинцев сдавать намытое золото в казну по ничтожной цене. Все выгоды от добычи золота, таким образом, пропадали. Обойти же пикеты-заставы по тайге не было возможности: в чащах желтугинцев ждали грабители, каторжники и бродяги.

Китайские власти между тем увеличили количество войск и повели на Желтугу наступление с двух сторон – по Аргуни и по Амуру.

Старатели стали покидать прииск. Уходили небольшими партиями. И к тому времени, когда китайское войско подошло к Желтуге, там остались самые упрямые.

Однако с первого удара одолеть желтугинцев пришельцы не смогли и стали оттеснять их к тайге. Нападавшие не трогали русских старателей, только сопровождали до границы. Своих соотечественников солдаты арестовывали: самовольная добыча полезных ископаемых в Поднебесной приравнивалась к воровству и каралась смертной казнью. На Орлином поле арестованных по 15–20 человек привязывали за косы к длинному бревну, затем рубили головы.

Ху удалось спастись. Едва до Желтуги дошли слухи о приближающейся к Игнашино китайской военной экспедиции, он стал уговаривать своих земляков-артельщиков немедленно уходить с намытым золотом через тайгу. Для группы из 7–8 человек это было рискованно, но вполне реально – тем более что Ху за время работы спиртоносом разведал в тайге все тропинки. Но земляки отказались: они были убеждены, что смогут переждать тревожные времена в станице, где у них появились хорошие знакомые.

Напрасно Ху пытался убедить односельчан, что там, где царствует золото, о дружбе забывают. Видя их непоколебимость, он потребовал отдать его долю и стал искать альтернативные пути спасения. Один такой путь предложили ему буряты-спиртоносы, с которыми он работал последние полтора года. Как выяснилось, они еще с осени купили и тайно держали на одной из заимок близ Игнашино пару добрых коней и сани-розвальни. Были заготовлены и продукты на 10–15 дней пути. Ху должен был только внести в эту покупку свою долю.

Его предупредили: возможно, через первые два казачьих пикета придется прорываться с боем – дальше, по их сведениям, власти не успели выставить караулы.

Казаки на первой заставе, действительно, были застигнуты врасплох бешено мчавшимися конями, и даже не успев открыть огонь, едва успели попрыгать в сугробы. Однако на следующей заставе успели получить телеграфное предупреждение о наглых беглецах и встретили упряжку ружейным огнем. Каким-то чудом беглецам удалось проскочить и эту заставу, причем буряты, оказавшиеся меткими стрелками, сумели подстрелить двух казаков.

На этом везение беглецов кончилось. Обозленные до крайности русские казаки устроили за беглецами многодневную погоню, исход которой был предрешен. Бурятские кони едва переставляли от усталости ноги, а преследователи все время ехали на свежих лошадях.

На счастье беглецов, начался сильный буран, и до ближайшего почтового станка[90] оставалось совсем немного. Кроме того, у бурятов в арсенале оставалось последнее «верное средство» спасения, о котором они своему юному попутчику, по известным причинам, до поры до времени не говорили.

Внезапно набросившись на него, они острыми ножами отсекли Ху оба уха и бросили их на дорогу. Заботливо перевязывая ошеломленного нападением Ху, буряты объяснили свой поступок: бросить на пути преследователей отрезанные уши – их древний и надежный способ уйти от погони. Ху промолчал, но обиду, естественно, затаил.

Буран усилился, и вымотанные кони окончательно стали. Взвалив на плечи котомки с золотым песком, путники побрели вперед и через какие-то две сотни саженей вышли к почтовому станку.

Однако отдыхать им было некогда. Убив почтаря с женой и детишками, беглецы запрягли в розвальни свежих лошадей, еще парочку взяли в повод. Остальных коней перестреляли – чтобы не достались казакам.

С тем и поехали потихоньку под продолжающимся бураном. Когда ехать стало совсем невозможно, устроились на ночлег.

А на следующем станке Ху появился уже один, но с четырьмя котомками золотого песка: отрезанных ушей бурятам он не простил…

* * *

– Так я нашел свое золото, но потерял свои уши, Берг! Смотри, Берг, не потеряй в погоне за чужим золотом вместе с ушами и голову…

– Я ж тебе объяснял, Ху…

– Не хитри сам с собой, Берг! У тебя блестят глаза, тебе интересно предложение японцев. И ты захочешь тряхнуть стариной! Ты взял в это очень опасное путешествие сына, бен-дан![91] Ты что, не знаешь, что делается нынче в России?