С другой стороны, ближайшая причина не обязательно должна иметь место непосредственно перед исходом, если ее можно однозначно с ним связать. Аутопсия, проведенная после смерти Джеймса Брэди, пресс-секретаря президента США Рональда Рейгана, выявила, что он скончался из-за пулевого ранения, совершенного более 30 лет назад. Такие случаи именуют «отсроченная насильственная смерть», когда жертва умирает из-за ранений по прошествии времени[346]. Более чем тридцатилетний период в этом случае придает ближайшей причине характер временной удаленности, но, поскольку имелись свидетельства того, как огнестрельное ранение может вызвать смерть подобного рода, медицинский эксперт квалифицировал ее как насильственную.

Суд присяжных

Если необходимо дать объяснение событиям повседневной жизни, стоит поискать новую информацию, которая поддержит либо опровергнет нашу гипотезу. Можно обратиться к любому количеству экспертов с вопросом: правда ли, что слишком яркая отделка соседского дома снижает цену вашей недвижимости? Нетрудно проверить квалификацию каждого эксперта, почитать материалы о ценах на жилье, провести эксперименты и т. д.

С другой стороны, члены жюри присяжных получают набор фактов из источников, которые они контролировать не способны. В некоторых случаях заседателям удается опросить свидетелей[347], но в основном они имеют информацию о доказательствах, не получая их напрямую. При всем наличии комплекса данных, которые, возможно, даже представлены не в хронологическом порядке, как присяжным скомбинировать показания и понять, что случилось?

Преобладает такая точка зрения: вместо того чтобы добавлять каждый новый факт в некий несвязанный пул свидетельств, который в итоге приходится оценивать целиком, или выносить решение о вине или невиновности, суммируя доказательства на конкретный момент времени[348], присяжные организуют информацию в единую историю по ходу судебного процесса. Повествовательная модель, предложенная в 1986 году Нэнси Пеннингтон и Рейдом Хасти, предлагает, чтобы члены жюри собрали доказательства в полный рассказ о случившемся, комбинируя представленные свидетельства (и их оценку) с собственными знаниями и опытом. Поскольку присяжные приходят к разным выводам, это может объясняться тем, что они составляют разные истории, как обнаружили Пеннингтон и Хасти в одном из экспериментов[349],[350].

Какое повествование покажется каждому из присяжных правдоподобным, частично зависит от его опыта, а частично от того, какое количество свидетельств оно может объяснить. Три ключевых фактора, определяющих доверие присяжных к истории, – это ее охват, логическая связность и уникальность. Если подсудимый имеет прочное алиби, тогда сюжеты, в которых он обладает значимостью для преступления, вызовут проблемы, поскольку не будут учитывать оправдательное доказательство. Это называется «охват истории». Аналогично повествование должно увязывать все факты в стройную систему. Если судья считает неправдоподобным, что следователь сфальсифицировал улики или что такой подлог противоречит остальной части сюжета, где следователь не имел мотивов для вмешательства, сценарии с такими чертами не будут логически связными. Иногда легко составить множество вероятных историй, сочетающихся с имеющимися фактами.

Если множество сюжетов окажутся логически связными, присяжные не будут уверены, какая трактовка самая вероятная. С другой стороны, если наличествует уникальная и логически связная история с хорошим охватом, вероятно, она и будет принята как объяснение.

И все-таки это не означает, что все присяжные составят и утвердят одну и ту же историю. То, что кажется достоверным одному, для другого выглядит иначе. Если у меня есть опыт общения со студентами, которые мошенничали с домашними заданиями, одновременно заявляя о своей невиновности, я, видимо, с большей долей вероятности составлю историю, в которой учащийся станет лгать, даже если это будет противоречить его словам. С другой стороны, кто-то, не имеющий такого опыта, может счесть неправдоподобным, чтобы студент мошенничал с домашней работой, которая ничего особенного не прибавит к его статусу, и при создании повествования сочтет его заявление более весомым[351].

Один из проблематичных аспектов судебного разбирательства – доказательства представляются в течение большого времени, притом необязательно в хронологическом порядке[352]. Таким образом, судья может начать с составления истории, в которой студент не жульничал, а напротив, списывали другие учащиеся, слабее подготовленные. Но, если появятся новые свидетели, которые видели его обманные действия, эта новая информация будет включена в историю. Ситуацию еще более осложняет то, что многочисленные свидетельства зависят друг от друга. Если мы поверим свидетелям и, таким образом, снимем со счетов утверждение студента, что он не списывал, то и к другим его словам будет меньше доверия[353].

* * *

Большая часть экспериментальных свидетельств того, как именно рассуждают присяжные, взята из результатов изучения импровизированных жюри присяжных[354]. Однако эти симуляции не всегда воспроизводят некоторые важнейшие атрибуты реального суда, где присяжные порой перегружены информацией за длительный период и могут вести себя по-разному в важных случаях (к примеру, когда необходимо решить, заслуживает ли обвиняемый смертного приговора, при этом зная, что за свои решения они не понесут наказания). Точно так же сам процесс выбора членов суда присяжных может дать разный состав участников в реальных случаях или симуляциях.