Взрыву на яхте Боровски, унесшему жизнь ее хозяина, было посвящено много сообщений в прессе, однако даже в желтых газетенках не выдвигались версии, близкие к истинной причине трагедии. В основном сходились на двух мотивах убийства Тима: устранении конкурента, часто выигрывавшего парусные регаты, и мести рогоносца-мужа, поскольку постельные подвиги погибшего дотошным журналистам были известны. Сара, конечно, догадалась о том, что произошло на самом деле, и не хотела ехать, но муж ее заставил, чтобы на них не легла тень подозрения.

Старая миссис Боровски пребывала в таком горе и отчаянии, что не могла ни о чем думать, кроме постигшего ее непоправимого несчастья. Поддерживаемая с двух сторон овдовевшей невесткой и старшим внуком, она не отрывала помутневшего взора от гроба и лишь повторяла одно и то же:

— О Господи, почему ты взял к себе не меня, а его? Почему не меня, старуху, а его, полного сил и здоровья? Зачем мне теперь жить?

Если вдова Элизабет и ее сыновья вели себя сдержанно, то горькие стенания матери Тима Боровски наполняли сердца присутствующих искренним состраданием, и, пожалуй, один лишь Генри Фишер испытывал злобное удовлетворение. Сразу же как только гроб опустили в могилу, он вместе с супругой, стараясь не привлекать к себе внимания, покинул кладбище и укатил в своем шикарном лимузине.

Во время всей траурной церемонии Даша, как и подобает, одетая в черное, стояла среди ближайших друзей и сотрудников фирмы Элизабет Кроули. С самого начала, как только пришло известие о гибели Тима, она почувствовала к себе отчуждение со стороны хозяйки и остальных членов семьи. Словно она была посторонним человеком, который не в состоянии понять и разделить их несчастье. А Мария Игнатьевна, хоть не сказала ни слова, раздавленная постигшим ее ударом, иногда бросала на Дашу взгляд, в котором читался горький упрек.

Однако Даша, хотя ей и приходило это в голову, никак не могла поверить, что к взрыву на яхте причастен Генри Фишер. «Ну допустим, что он обо всем догадался и решил им отомстить. Но Тим-то здесь при чем? Он ведь был с ним в самых дружеских отношениях и ничем не досадил. Нет, это невозможно!»

Вместе с тем когда разъезжались с кладбища и Даша подошла попрощаться, ни Элизабет, ни миссис Боровски не пригласили ее поехать вместе с ними, как бы подчеркнув этим, что она для них чужая. Даже Роберт, неловко отводя глаза в сторону, извиняющимся тоном сказал:

— Прости меня, Ди, но я не смогу тебя проводить. Видишь, в каком состоянии находятся бабушка и мама? Мне необходимо сейчас быть с ними рядом, чтобы поддержать в этот трудный для нас час!

Это уже было слишком! Тупая боль и обида, которые она испытывала в душе все время похорон, внезапно вырвались наружу, и Даша запальчиво произнесла:

— А мне, выходит, не надо быть с вами рядом? Кто я для тебя и для вас всех, Бобби? Чужой, посторонний человек?

— Не надо так говорить, Ди! Сейчас неудачное время для обид и объяснений, — по-прежнему не глядя ей в глаза, возразил Роберт — Вот мои придут немножко в себя, и все наладится.

— Что же разладилось, если я вдруг для вас стала чужой? — еле сдерживая гнев, потребовала ответа Даша. — Я понимаю и разделяю твое горе, но хочу знать сейчас же. Иначе этот разговор у нас последний!

Роберт, видя по ее гневному взгляду, что увильнуть не удастся, тяжело вздохнув, объяснил:

— Все дело даже не в маме, а в бабушке. Насколько, Ди, она к тебе была расположена, настолько теперь не хочет знать и видеть. Думаю, на нее нашло какое-то затмение из-за ужасного удара судьбы.

— Она, что же, меня винит в гибели твоего отца? — дрогнувшим голосом спросила его Даша. — Что же такое она вам сказала?

— Да ничего конкретного! Только твердит, что не желает тебя видеть, так как ты принесла нам несчастье, — с досадой произнес Роберт. — Говорит, что Бог ее наказал за то, что тебя пригрела. Она ведь верующая, и на этой почве немного свихнулась. Ты уж прости ее, Ди!

«Ну вот, и все кончилось у нас с тобой, Бобби, — испытывая острое разочарование и сердечную боль, подумала Даша. — Как бы ни было тяжело из-за гибели отца, ты все равно был обязан меня защитить, но оказался слаб!» А вслух, еле сдерживая слезы, готовые хлынуть из глаз от обиды и боли, сказала:

— К твоей бабушке у меня претензий нет, Бобби. В своем горе она сейчас ко мне несправедлива, но со временем поймет, что заблуждается. А вот тебя я простить не могу! Несмотря ни на что, ты обязан был встать на мою защиту! Запретить говорить и думать обо мне плохо! Нет, не можешь ты быть моим мужем! — Даша аж задохнулась от гнева! Немного отдышавшись, она сняла с пальца обручальное кольцо, бросила его под ноги жениху и, не думая о последствиях, направилась к выходу с кладбища. Роберт быстро поднял кольцо и сорвался с места, чтобы ее догнать, но на полпути вдруг остановился. На его простоватом веснушчатом лице отразилось смятение. Он не знал, как ему следует поступить.

Супруги Фишеры вернулись с похорон Тима Боровски в Уэст-Палм-Бич к обеду. Глава семьи вел себя как обычно, но Сара пребывала в мрачном настроении. Всю дорогу она сдерживала свои эмоции, но, когда уже подъезжали к дому, ее все же прорвало.

— Вот увидишь, Генри, накажет нас Бог за твои прегрешения! — укоризненно бросила она, выходя из машины.

— Будем надеяться, что не скоро, — усмехнулся Фишер. — У него слишком много работы. Ставь машину в гараж! — приказал водителю. — Сегодня ты мне больше не понадобишься.

Умывшись с дороги, он отправился в кабинет просмотреть корреспонденцию и свежую прессу, а Сара пошла в детскую проведать приемную дочь. Она надеялась, что та, как обычно в это время, смотрит по телевизору свои любимые мультики, но, к своему огорчению, застала ее лежащей ничком на постели. Услышав шаги, Оленька встрепенулась и села на кровати.

— Вы поговорили с дядей Генри? — спросила она, обратив на Сару заплаканное лицо. — Когда я смогу увидеть моих папу и маму?

— А надо ли это, Лолита? Ты этим только причинишь лишнюю боль им и еще больше расстроишься сама, — стараясь сдержать волнение и говорить мягко, произнесла Сара. — По американскому закону ты теперь не их, а наша дочь. Дядя Генри возражает.

По бледному личику Оли снова потекли слезы, и она, ничего не сказав, опять легла, отвернувшись лицом к стене.

— Дядя Генри предлагает нам с тобой отправиться в кругосветное путешествие, чтобы поскорее забыть все неприятности, — тихим вкрадчивым голосом, как сирена, начала соблазнять ее Сара. — Ты только подумай, что мы с тобой сможем повидать? Африку со львами и пирамидами! Индию со слонами и дворцами раджей! Сказочные коралловые острова Тихого океана, кенгуру и утконосов в далекой Австралии!

Она перевела дыхание и продолжала с еще большим жаром:

— Редко какой девочке выпадает такое счастье! Потому что это путешествие стоит безумно дорого — много тысяч долларов. Ведь ты, Лолита, была в восторге от круиза по Карибам? А то, что нам предстоит, — во сто крат интереснее! Между прочим, — сделав паузу, бросила заготовленную приманку, — если захочешь, мы можем взять с собой и твою сестру Надин. Думаю, ни она, ни твои родители не откажутся, поскольку такой случай ей больше не представится! Вот тогда, перед нашим отъездом, ты сможешь с ними повидаться.