Бл***. Задерживают дыхание, чтобы не кинуться на него и не начать душить. Секунда, две, три, четыре… На восемь медленно выдыхаю.

— Куда ты хочешь её отправить?

— В Швейцарии есть отличная клиника для психбольных.

Моему презрению нет границ.

— Правда это сделаешь?

— А что такого? — как же хочется разбить эту лицемерную рожу, но тогда, боюсь, у меня не будет даже этих нескольких дней. А они мне нужны. — О ней будут заботиться ничуть не хуже, чем здесь. Даже лучше. Европейские врачи на порядок выше наших специалистов. Кто знает, быть может она сможет оклематься.

— Она же твоя жена. Как можно быть такой скотиной?

— Окажешься на моём месте — поймёшь.

— И что это должно значить? Не только ты потерял дочь, но и она. А я сестру. Все кого-то потеряли.

— А тебе не приходило в голову, маленький капризный мальчишка, что дело может быть не только в этом? Ты не такой умный, как тебе кажется. Не думай, что всё обо всех знаешь.

Пропускаю мимо ушей очередной яд. Этим меня не задеть. А вот про "дело может быть не только в этом" я щас нихрена не понял. Правда сомневаюсь, что меня вдруг милостиво посвятят в эту информацию. Вряд ли я её достоин.

Да и ху* с ним. Прошлое — это прошлое. Его уже не исправить и не поменять. И мне уже не так важно, почему я так обломался со счастливой и любящей семьей. Сейчас важно не потерять то, что от неё осталось.

— Мама останется здесь, — твёрдо заявляю я.

Моя решительность лишь смешит отца.

— В самом деле? Кто это сказал?

— Я.

— И у тебя есть веский аргумент меня убедить?

— Тебе ведь хорошо знакома концепция шантажа, — самому противно от того, что я говорю. — Предлагаю новую сделку.

— Новую? Сделку? — пренебрежительно кривится он, от чего кожа на его лице снова неестественно натягивается. Прямо слышу несуществующий треск. — Да что ты можешь мне предложить?

— Вопрос в том, что я могу предложить той же прессе.

Ага. Кому-то уже не так весело. Заеб*сь. Наконец-то гонор поубавил.

— Это на что намёк, щенок?

— Спортивный интерес. Банально любопытно, как сильно пошатнётся твоя дражайшая репутация, если в газеты просочится информация, что будущее лицо города избавляется от собственной больной жены, как от слепых котят под дверью. Скандал будет что надо, полагаю.

— Превратишь собственную мать в клоуна? Выставишь на посмешище? Ты этого не сделаешь.

Он прав. Боюсь, что не сделаю. Я не он и не смогу поступить так подло. Однако…

— Хочешь проверить?

— Хочу. Давай проверим. Но ничего не будет. Потому что у тебя кишка тонка. Ты так мать не опозоришь.

— Я бы не был такого хорошего мнения о себе. На самом деле я редкостная мразь. Весь в папашу. Так что ты всё-таки подумай, точно ли тебе нужны эти проблемы.

Ухожу, не дожидаясь ответа. Дальше всё равно можно не разговаривать. Один хрен, ни к чему не придём. Игнорирую озадаченную секретутку и спускаюсь обратно на первый этаж. Пизд*ц, чё. Впрочем, не удивлён. Я знал, что так будет.

Знал, но пока не успел продумать все детали. И в данном случае представления не имею, что делать. Как обезопасить маму и при этом не выносить её болезнь на всеобщее обозрение. Она такого не заслужила.

Сколько у меня времени, чтобы что-то придумать? День, два, три? А может это всё пизд*ж? Может не станет отец ничего делать? Испугается всё же? Знать бы наверняка, потому что на авось надеяться не хочется. Если её заберут, я больше никогда её не увижу. Больше чем уверен её запрячут туда, где целыми днями лежат под капельницами в невменяемом состоянии. В таких больницах лечятся быстро. Но посмертно.

Надо что-то думать. Придумаю. Выбора нет. Если потребуется, приведу в исполнение обещание. Лучше так, чем бездействие. А пока надо просто быть рядом. Снова доехать до лечебницы, приплатить главврачу. Чтобы если отец решит вывезти её тайком, мне дали знать. Деньги. В это мире всё решают деньги.

Отправляю неутешительное сообщение Мальвине:

"Не смогу сегодня вернуться. Поговорил с отцом, не особо удачно. Надо пока перекантоваться здесь, на всяк пожарный. Как всё прошло? Уверен, ты была лучше всех ♡ Хочу потом посмотреть запись. Её же кто-нибудь додумался сделать?"

Покровская отвечает быстро, но прочитать получается только когда я снова оказываюсь у ворот без опознавательных знаков. Бл***, реально уже тошнит от этого места.

"ЮХУ, МЫ ПРОШЛИ ВО ВТОРОЙ ЭТАП! Его поставили на вторник. Не сцы, всё снято и задокументировано. Потом глянешь. Вечером ребята собираются отмечать. Жаль, ты не сможешь" — и много смайликов с поцелуями.

Только от этого и становится чуть лучше. Сука. Обидно, пизд*ц. Я ведь только-только дорвался до этого чуда. Только начал чувствовать отдачу. Получил долгожданную возможность быть рядом и делать с ней всё, что до этого только представлял…

Так нет же, на тебе леща по зажравшемуся еб*лу. Мол: что дали, тому и радуйся. А я не хочу радоваться малому.

Мне нужно больше.

Я хочу ещё.

Ничего. Наверстаем. У нас впереди много будет для этого времени. Как только я со всем разберусь.

Г: "Хорошо вам посидеть. Очень надеюсь, патлатая девка не будет сильно борзеть. Потому что если я узнаю…"

М: "Всё будет путём. Не очкуй, Славик. Я тыщу раз так делал". (прим. авт.: фраза из комедийного передачи "Наша Раша").

Несмотря на паршивые обстоятельства и нависшую надо мной здоровенную малоприятную жопу меня пробивает на смех. Реально удивительная девчонка. Её и рядом-то нет, а она всё равно умудряется меня смешить и, не осознавая пусть даже этого, поднимать настроение.

До позднего вечера застреваю в лечебнице, как дебил прыгая из кабинета в кабинет. Ещё немного и от этого едкого запаха лекарств сам тронусь по фазе. Не говоря о душераздирающих стенаниях пациентов, хоть от крыла, где они массово располагаются, стараюсь держаться подальше. К концу дня хочу лишь одного — выпить. Нет, лучше нажраться. А потом завалиться спать.

Первое чисто технически делается без особого труда и даже активно начинает исполняться, а вот со вторым возникает накладка. Я много чего могу ожидать от этой грёбанной жизни, но к спящей в моей кровати в моей квартире Дарине точно не готов.

— Какого… — я, бл***, даже слова теряю от ступора. С сомнением разглядываю только начатую бутылку вискаря, купленного на заправке. Для белки рановато, не столько я вылакал. Может палёный попался? — А ну живо проснулась! Ты, бл***, что тут забыла?

— Ну чего ты так кричишь? — лишь сонно потягивается та.