Источник: «Независимое военное обозрение», № 22, 2000. Примечания жирным курсивом — автора книги.

Почему это должно было совпасть с «Планом поражения» Тухачевского?! Почему ни Жуков, ни Тимошенко никак не реагировали на прямые предупреждения разведки о наиболее сильном ударе вермахта именно левым крылом, то есть на направлении именно тех округов, которые совместными усилиями должны были прикрывать Белорусское, особенно же Минское направление?! Почему с приходом Жукова на пост главы Генштаба гитлеровцы впали в категорическое убеждение, что «главные силы Красной Армии будут сконцентрированы в противоположном направлении от линии, дающей полную возможность для сильного удара»?! Кстати, вспомните и тот пример с выдержками из доклада югославского генштаба, о котором говорилось еще в п. I. Почему должна вырисовываться столь жесткая логическая связь? И почему как действия Жукова-Тимошенко, так и категорическое убеждение гитлеровцев так точно воспроизводили позицию Тухачевского из «Плана поражения»?! Ведь Жуков-Тимошенко концентрировали войска на нашем левом фланге, в Киевском округе (Юго-Западное направление), что для гитлеровцев и было не только правым флангом, а именно тем самым «противоположным направлением, от линии, дающей возможность для сильного удаpa»?! А вот возможность сильного удара они видели именно на Белорусском (Западном) направлении (во взаимодействии с ударом на Северо-Западном, то есть Прибалтийском направлении).

Почему, на каком основании, но опять-таки в точном соответствии с этим же «Планом поражения» Тухачевского, Жуков и Тимошенко переакцентировали центр тяжести всех усилий на Юго-Западное направление?! Ведь вопреки всем их байкам, Сталин такого приказа им не давал. Нет ни малейшей, ни документальной, ни иной зацепки для того, чтобы приписывать ему такое. Первым, кто стал настаивать на переносе центра тяжести всех усилий на Юго-Западное направление, был сам нарком обороны, маршал С. К. Тимошенко. Причем он начал это делать ещё до того, как проект будущего официального плана обороны был доложен правительству. Далее его поддержал в этом вопросе непосредственно Жуков, ещё в бытность командующим КОВО.

Почему даже послевоенные объяснения Жукова откровенно повторяли наущения Тухачевского из «Плана поражения», где он талдычил об особом приоритете Украинского направления для Гитлера?! Между тем, понимая, что центр тяжести трагедии в начале войны имел место на Белорусском направлении, но не зная, как за это оправдаться, после войны Жуков нагло оскорбил ГРУ беспардонно хамским упреком в том, что-де военная разведка, видите ли, чего-то не досмотрела в Польше?! А это как объяснить?! Тем же «„фантастическим“ для планов Гитлера замыслом главного удара на Белорусском направлении», как пытался убедить еще Тухачевский?! Но почему в таком случае, когда ГРУ уже буквально кричало об угрозе нашим войскам именно с польского плацдарма, Жуков и Тимошенко нагло игнорировали любые разведданные на этот счёт?! ГРУ кричало об этом даже в тех документах, излагавшаяся информация в которых формально и не относилась к ситуации в Польше, с плацдарма которой и готовился главный удар — на Белорусском направлении! Поразительно, но факт, что Жуков письменно подтвердил, что ему достоверно было известно об особой концентрации германских войск на польском плацдарме[77], однако тогда он ничего не предпринял для укрепления обороноспособности Западного округа! Более того, ему прекрасно было известно, что особо массированная концентрация германских войск именно в Польше вызывала чрезвычайное беспокойство у Сталина. После войны Жуков и сам это подтвердил. И здесь было бы более чем уместно вновь напомнитьо о мгновенно осуществленной Сталиным и Берия 18 июня 1941 г. воздушной разведке с участием пограничников, о которой говорилось выше. Более того. По состоянию на май 1941 г. гитлеровцы абсолютно точно знали, что лично Жуков считал возможным удар Германии именно по трем направлениям: из Восточной Пруссии на Ленинград, из района Варшавы — через Брест, Минск и Смоленск на Москву и из района Люблина (Южная Польша) и с территории Румынии — на Киев[78]?! И тем не менее полное игнорирование в 1941 г. колоссальнейшего значения Белорусского направления и приоритет только двум направлениям — на Северо-Западе и Юго-Западе!? Почему это должно было так точно совпасть с «Планом поражения»?!

* * *

Почему они никак не реагировали на документально подтвержденное сообщение разведки о том, что, как и за пять лет до этого, гитлеровцы вновь планируют взять Минск на пятый день агрессии?! А ведь именно так все и произошло. Кто рискнет расценить подобное как случайность?! Особенно, если учесть, что перед войной советская разведка вторично вышла на эту же информацию! И к тому же представила сверхсекретные документальные доказательства ее достоверности! И никакой реакции со стороны Генштаба, за исключением иронического хмыкания…

Почему они никак не реагировали на прямые предупреждения разведки о грядущем «варианте Канн»?! Ведь это же магический пароль-предупреждение в военном деле! Оно же прямо означает, что готовятся «котлы»! Почему и это должно было совпасть с «Планом поражения»?! Там есть прямое описание именно такой ситуации.

Почему, на каком основании в качестве главного метода обороны страны Тимошенко — Жуков избрали вариант немедленного встречно-лобового контрблицкрига или, если строго военным языком, вариант отражения агрессии стратегическими (фронтовыми) наступательными операциями?! Ведь это же не было предусмотрено официальным планом обороны! Но именно на этом настаивали еще Тухачевский и Уборевич, даже сидя на Лубянке. На том и был построен их «План поражения». Потому что войска, изготовившиеся отвечать на внезапную агрессию именно таким способом, находятся в состоянии крайней неустойчивости с точки зрения именно обороны! У гитлеровцев, к слову сказать, ситуация была идентичная! И они, в отличие от нашего командования, получавшего соответствующие предупреждения от разведки о стратегической ущербности избранной им дислокации войск на границе, сильно тревожились из-за этого. Потому что прекрасно понимали, что в такой ситуации все зависит от того, кто первым ударит. А Тухачевский и Уборевич прекрасно это понимали еще в 1934 г., по требованию Троцкого сознательно навязывая военному командованию СССР концепцию пограничных сражений, в которой главный приоритет отдавался именно же немедленному встречно-лобовому контрблицкригу, то есть якобы отражению агрессии стратегическими (фронтовыми) наступательными операциями, в том числе и в превентивном варианте. Тогда это называлось операциями вторжения. Кстати говоря, именно поэтому-то они и настаивали на превентивном варианте. Потому как концепция пограничных сражений предусматривала приоритет удара фланговыми группировками с переносом центра тяжести на удары с воздуха и танковыми (механизированными) частями. Между тем сухопутные войска, сиречь стрелковые части (то есть матушка-пехота), в таком случае выставляются статическим фронтом «узкой лентой» с минимальной линейной (оперативной) плотностью, к тому же с большими разрывами между оперативными и стратегическими эшелонами. И их обороноспособность, прежде всего устойчивость в обороне при внезапном ударе, минимальная. Прорвать их оборону не представляет особого труда. Об ущербности такой «стратегии» отражения агрессии некоторые из советских генералов не только говорили ещё тогда, в 1930-х гг., но аргументированно доказывали свою позицию. Тем более что и все маневры и учения того периода четко доказывали то же самое. Прежде всего то, что применение такой концепции в дебюте войны чревато катастрофическим разгромом. И это хорошо было известно в генеральских кругах. Почему же в 1941 г. это было повторено практически под копирку?!